Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ма-ма… – прохрипел Дэн, судорожно сгребая хвою. – Мамочка!
Он зажмурился, но удара не последовала. Вместо этого на сухие иголки что-то капнуло, потом еще раз. Раздался звук, словно кто-то нажал на резиновую игрушку, выжимая из нее воду. Незнакомец громко высморкался.
«Он плачет. Господи! Да неужели он плачет?».
Дэн осторожно обернулся и увидел мужчину, стоявшего над ним. Голова его опустилась на грудь, руки бессильно висели вдоль тела.
«Вот псих. Сначала убивал меня, а теперь плачет».
– Ты видел? Ты, конечно, все видел, – загробным голосом произнес сумасшедший. – Я не хотел. Просто я разозлился. И тебя я убивать не хочу. Но ты ведь пойдешь и всем расскажешь…
– Я… я… нет… – промямлил Дэн. – Я ничего не видел. Нет.
Парень внезапно узнал нападавшего, когда тот поднял лицо. Орлиный профиль. Волевой подбородок. Мускулистая шея. И синяки под глазами, такие глубокие, что это делало его похожим на ночное животное. Дэн попробовал медленно отползти назад.
Мужчина схватил его за руку и потащил.
– Пойдем. Нужно их спрятать.
Дэн упирался, но как-то вяло – он понял, что его соперник гораздо крупнее и сильнее.
Парень судорожно пытался найти какой-то выход, но сознание стало как белый лист. Никаких подсказок.
Наконец он поддался и позволил тащить себя за руку через кустарник.
Мужчина продолжал на что-то жаловаться, но разобраться в его речи было крайне сложно.
Лес неожиданно поредел и начался крутой спуск. За огромными валунами, покрытыми рыжим мхом, оказалась небольшая стоянка. Он увидел сгоревшие угли, разбросанные по каменной плите, раздавленные черные крошки и полосы – как будто кто-то решил станцевать на кострище. Повсюду валялись пустые жестяные банки из-под джина и пива. Погнутый котелок лежал в стороне, и его содержимое зеленой лужей растеклось по земле.
Мужчина тупо уставился на кострище и долго стоял в забытьи.
Дэн повернул голову и обнаружил в тени то, что напугало его больше толпы полудниц.
Из-за валуна выглядывала женская рука с сорванными ногтями. Дэн шагнул в сторону, и увидел предплечье, исчезавшее в покрывале черных волос. Женщина лежала на животе, и по ее позе он понял, что умерла она давно. Парень сделал еще шаг и обнаружил рядом мужскую ногу в стоптанном шлепанце. Он знал этих людей. Десятки раз он наблюдал за ними издалека, глядя, как они ходят вдоль туберкулезного барака. Тогда они были для него кем-то вроде экзотических животных в террариуме, и он представить себе не мог, что будет однажды говорить с ними в темноте, у костра, в окружении трупов. И уж тем более не мог представить, что они сами превратятся в мертвецов.
Дар речи неожиданно вернулся к Дэну:
– Зачем? Зачем ты их убил?
Махмед вышел из ступора, поглядел на него, и глаза его лихорадочно заблестели. Он залепетал, как маленький:
– Я не хотел. Она меня заставила.
Он показал пальцем на труп женщины.
– Нам все говорили, что она ведьма. Но мы и слушать не хотели.
Дэн набрался наглости и выпалил:
– Что?! Да вы жили втроем много лет! И тебе это не мешало. А тут ты вдруг узнал, что она ведьма?!
Махмед весь сжался, сгорбился, как будто он был намного младше Дэна, и тот отчитывал его за сломанный велосипед.
– В том-то и дело, что пока мы жили втроем, все были довольны. Но она… Ох! Не надо было ей так шутить… Она не имела права говорить, что выберет Селима. Он разгильдяй и пьяница. Он ее недостоин. Я проснулся, а они собирают вещи. Хотели бросить меня. Говорили, что я свихнулся, только и твержу о том, как Она нас исцелила…
Махмед, охваченный горем, отпустил руку Дэна. Но парень не мог убежать. Он с ужасом и любопытством разглядывал место недавнего убийства.
– Как вы вообще тут оказались? Разве вы не должны жить… э-э, ну, в своем бараке?
– Пока мы там жили, все было хорошо… – вздохнул Махмед. – Зачем нас исцелили?! Зачем мы ушли?!
Он повалился на колени, как плохой актер, и, обхватывая голову руками, завыл.
– Кто вас исцелил? – спросил парень, медленно отступая.
– Она. Она! – повторил Махмед, тыкая пальцем в солнце, сверкающее в кронах деревьев. Затем он закрыл лицо ладонями и зарыдал.
Дэн решил, что лучшего момента ему не найти. Он весь напрягся и рванул с места. Но Махмед оказался куда проворнее, чем можно было ожидать от пьяного грузного мужика.
«Наверное, занимался когда-то борьбой», – успел подумать парень, когда почувствовал, что падает на землю, а пальцы Махмеда крепко вцепляются ему в лодыжку.
– Зачем я тебе нужен? – простонал Дэн, чувствуя, как боль пронизывает локоть, на который он упал.
– Ты видел. Все видел, – просипел Махмед, нависая над ним. – Я не могу тебя отпустить. Ты поможешь мне их спрятать. А потом мы пойдем туда, в лабораторию. Я знаю, один бандит перед смертью нам рассказал. Там есть лекарство. Оно может поднять даже мертвых. Мы шли сюда за ним. Хотели забрать препарат и продать за большие деньги. Тогда наши беды кончились бы …
– Что за бред?! – кричал Дэн, силясь вырваться. – Нет такого лекарства. Никто не может сделать такое лекарство!
– Может. Может!
Махмед положил свою грязную ладонь ему на рот:
– Молчи. Молчи! Мы найдем лекарство, мы их оживим. Я попрошу прощения. Может быть, мы оживим только ее, а Селима – не станем. А тебя… Может, тебя мы даже отпустим. Только слушайся…
Махмед вцепился парню в волосы:
– Иначе я тебе котелком разобью голову. Как им…
Дэн на мгновение высвободился и завопил:
– Никакое лекарство не поможет, если череп пробит! Тупая ты башка! Ты их уже не спасешь!
Парень снова почувствовал, что его душат. Он судорожно искал что-нибудь на земле, но кроме сухой хвои с песком пальцы ничего не находили.
Боковым зрением Дэн увидел, как по воздуху что-то чиркнуло и упало в кусты. Махмед повернул голову на звук. Недоуменно посмотрел перед собой. Черный удав обвился вокруг его шеи, сдавил смертельной хваткой. Дэн не верил своим глазам: откуда здесь взяться удаву?
«Я спятил. Тоже спятил от всех этих стрессов!» Парень моргнул раз, другой. И вдруг понял, что это не удав, а человеческая рука. Лицо Махмеда побагровело. Он закатил глаза, попытался высвободиться, но его руки только беспорядочно задергались.
Через мгновение он рухнул прямо на ноги Дэну, а за ним осталась стоять невысокая темная фигура.
– София?!
Голос у парня дал петуха, на глазах выступили
