у них тоже есть права, и эти их права должны быть соблюдены.

– На самом деле, у них нет физиологической необходимости убивать людей, – сказал Реджи. – Они могут пить кровь животных, хотя это наверняка оскорбит зоозащитников. В конце концов, есть же банки донорской крови, и они вполне могут покупать ее у добровольных жертвователей, благо, экономическая ситуация сейчас не ахти, и там вечно очередь стоит.

– Они считают себя высшими хищниками, – сообщил Кларк. – А хищник должен охотиться.

– Это одно из самых распространенных оправданий, – сказал Реджи. – Мы – прирожденные убийцы, такова наша природа, мы ничего не можем с этим поделать. На самом деле, просто не хотят.

Жидкость в пробирке забурлила и окрасилась в багровый цвет.

– Так и есть, – сказал Реджи. – Окончательно дохлый вампир. Э… я надеюсь, он не был никому из вас близком другом, и я сейчас не оскорбил чьих-то чувств.

Кларк пожал плечами. Я прислушалась к своим внутренним ощущениям и не обнаружила там ни капли сожаления.

– Не оскорбил, – заверила я Реджи. – Окончательно покойный не был нравственным человеком. Если это, конечно, он, а не какой-нибудь залетный кровосос, решивший рассыпаться в прах у меня на коврике.

– Кстати, об этом, – сказал Кларк. – Проф, а можно как-то установить его личность? Ведь, насколько мне известно, все параметры зарегистрированных вампиров хранятся в одной базе данных, чтобы можно было отслеживать их действия и перемещения по стране. Или по праху уже ничего невозможно опознать?

– Возможно, – сказал Реджи. – Но если все происходит не в рамках официального расследования… у вас тут официальное расследование?

– Пока нет, – сказал Кларк.

– Тогда я должен заметить, что это охренительно платная процедура, – сказал Реджи. – Экспресс-анализ, что я уже провел, это копейки, черт с ним. Но обращение к общей базе я из своей зарплаты не потяну. Ты же знаешь, Джон, у меня четверо сестер и больная мать, и я единственный в этой семье, кто может оплачивать счета…

– Я заплачу, – сказали мы с Кларком одновременно.

Джон посмотрел на меня с некоторым удивлением и даже задрал правую бровь. Обычно я не была настолько платежеспособна, но бонус от ТАКС теперь позволял мне многое.

– Я заплачу, – повторила я. – Это же моя квартира и, возможно, мой знакомый.

– Хорошо, я пришлю счет на электронную почту, – сказал Реджи.

Он извлек из портфеля какой-то прибор размером с зажигалку, набрал пипеткой жидкость из пробирки и капнул внутрь анализатора. Потом проводом подключил его к своему мобильному телефону и пальцами по экрану отстучал несколько команд.

– Еще пара минут, – вздохнул он.

– Не выглядит, как охренительно дорогая процедура, – заметил Кларк.

– Тем не менее, – вздохнул Реджи. – Не я устанавливаю эти тарифы, Джон. И не я придумал капитализм.

– Не-не, – сказал Кларк, шутливо поднимая руки. – В эту дискуссию ты меня больше не затащишь.

Реджи посмотрел на экран телефона.

– Эдгар Скеллен, – сказал он. – Этого достаточно или нужны еще какие-то подробности?

– Этого достаточно, – сказала я. – Это он. Мой знакомый.

– Соболезнования?

– Будут излишними, – сказала я.

– Должен заметить, что у парня была действующая лицензия, – сказал Реджи. – У тебя есть какие-нибудь мысли по поводу того, что он мог делать в твоей квартире?

– Он считал, что он в меня влюблен, – сказала я.

– А, эта история, – сказал Реджи.

– То есть?

– Психологически вампир навсегда остается в том состоянии, в котором он был обращен, – сказал Реджи. – Лет в семнадцать-двадцать люди часто бывают восторженными романтичными идиотами, влюбляющимися с первого взгляда и не способными представить жизнь без предмета воздыхания. У людей это с возрастом проходит, у вампиров – уже никогда. Поэтому считается, что оптимальный возраст для «поцелуя смерти» – это лет тридцать, когда юношеский идеализм уже прошел, а усталость и разочарование, приходящие с опытом, еще не достигли критических величин. Вот, например, этому парню было сто с лишним лет, а эмоционально он все еще вчерашний подросток, оттого и вел себя соответственно.

– Это многое объясняет, – сказал Кларк.

– Или, например, когда старый вампир обращает влюбленную в него молодую дурочку, – сказал Реджи. – Она остается влюбленной в него дурочкой навсегда, и со временем ее эмоциональная привязанность не претерпевает изменений, и вампир, по сути, получает в свое пользование бессмертную рабыню, с которой может делать, что угодно. Трагедия в том, что со временем она ему таки надоедает, и тогда он выкидывает ее на улицу, а она, не в силах вернуть прежние отношения, пускается во все тяжкие и начинает убивать просто для того, чтобы как-то заполнить свою внутреннюю пустоту. Самые кровожадные хищницы как раз из таких дурочек и получаются.

– Да ты, братец, сексист, – сказал Кларк.

– Я практик, – сказал Реджи. – И я с таким сталкивался, поэтому знаю, о чем говорю.

– Что ты еще можешь рассказать нам, как практик?

– Здесь все было так, когда вы пришли? Вы ничего не трогали?

– Наш эксперт набрал немного праха, – сказал Кларк. – Больше ничего.

– Понятно, – Реджи еще раз обвел взглядом комнату.

– Если надо, мы заплатим, – сказал Кларк.

– Нет, консультация бесплатная, – ухмыльнулся Реджи. – Вашего парня убили.

– Как?

– Наиболее классическим методом, – сказал Реджи. – Через отсечение головы. Вот это, – он указал на большую кучку праха. – Его тело. А вот это, – он ткнул пальцем в меньшую. – Его голова. Судя по расположению праха, убийца стоял вот здесь, – Реджи встал на это место. – И орудовал либо мечом, либо чем-то вроде здоровенного мачете. Отсек голову одним ударом, значит, убийца очень силен и либо профессионал, либо ему повезло.

– А где тогда следы борьбы? – спросила я.

– Никакой борьбы не было, – сказал Реджи.

Он подошел к стене и указал на царапину на обоях.

– Вот так он замахнулся и чиркнул кончиком меча (или мачете). Эдгар не ожидал нападения, бой закончился после первого же удара, поэтому я и говорю о профессионализме либо везении.

– Но кто мог такое сделать? – спросила я. – Вампир же быстрее человека в несколько раз. Даже если он не ждал нападения, он все равно должен был успеть увернуться. Ведь слух и зрение у вампиров тоже лучше человеческих, и это явно не тот случай, когда к нему можно было подкрасться незамеченным.

– Скорее всего, он видел убийцу, – согласился Реджи. – Но когда тот достал меч, сделать уже ничего не успел.

– Или мачете, – сказал Кларк.

– Или мачете.

– Но это снова возвращает нас к вопросу, кто мог такое сделать, – напомнила я. – Кто обладает сравнимой скоростью?

– Другой вампир, – сказал Реджи. – Кто-то вроде меня, под действием соответствующих эликсиров, разумеется. Какой-нибудь метачеловек. В общем, хотя задача и кажется нетривиальной, варианты есть.

– Я этого не делал, – сказал метачеловек Кларк.

– Я тоже, – сказал