И тогда до меня дошло!

– Стой, Игорь, не надо! – крикнула я ему в спину.

Он остановился.

– Спасибо, все было очень здорово! И… с Новым годом!

Я резко развернулась и побежала прочь от этого дома, от милой Наташи с ее сочувствием, от Игорька, такого доброго и внимательного, от всех от них, тактичных и воспитанных парней и девчонок из 11-го «А». Я бежала от Тимы, от его чуть насмешливого интереса и ожидания: «Что же она будет делать?» Я бежала от Маринки. От моей подруги Маринки! Потому что это – она! Она! Больше-то некому! Разболтала всем о моем чувстве к Тиме!

Что это? Опять проверка нашей дружбы на прочность? Испытание чувств? Или очередная Маринкина месть? И что она теперь будет говорить? Да и хочу ли я ее слушать?

Как же я себя ненавидела! Вот дура! Попалась на удочку! Слезы, конечно, залили глаза, тушь потекла, я размазала ее перчаткой по щекам, но мне больше не для кого быть красивой!

Игорь и Наташка едва догнали меня. Оба тяжело дышали.

– Ну, ты рванула! – отдувался Игорь. – На мировой рекорд пошла?

А Наташка молча достала платочек и аккуратно вытерла мои щеки.

– Что ты со мной, как с маленькой, – всхлипнула я.

– Ой, я просто так привыкла, – объяснила Наташа, – у меня две младших сестры.

– Вот-вот, – усмехнулся Игорь, – мы ее знаешь, как прозвали? Мамочка!

Я улыбнулась сквозь слезы.

– Возвращайтесь, ребята, мне тут совсем недалеко…

– Нет уж, – отрезала Наташа, – мы тебя проводим, нельзя одной в такую ночь.

– Вас там ждут.

– Подождут.

Вот так. Они проводили меня до дома. Потом я уговорила их подняться и выпить чая, потому что мы уже изрядно промерзли.

Илона не спала, смотрела фильм. Она радушно улыбнулась гостям, и мы замечательно посидели вчетвером на кухне. Я успокоилась. К тому же я была дома, время – только четыре утра, родители не придут раньше шести. Я все успела.

У Игоря то и дело звонил телефон, он отвечал коротко: «Гуляем…», или: «Квартиру не громите…», или совсем просто: «Скоро…»

О Тиме мы не говорили. Мне все и так было понятно, а они, видимо, предпочитали меня не расстраивать.

Посмеивались над Илоной, спрашивали: как Новый год? Она невозмутимо отвечала: «Никогда ничего подобного у меня не было». Вот бы мне научиться такому бесстрастию!

Наташа предлагала пойти на каток, как только рассветет, но тут мы с Илоной, не сговариваясь, ответили «нет». Ребята переглянулись и не стали настаивать.

Потом Игорь, смеясь, сказал, что все-таки он должен вернуться в свою квартиру, иначе он рискует остаться без крыши над головой.

Мы очень тепло попрощались, и они ушли.

– Хорошие люди, – сказала Илона, пока мы мыли посуду.

– Да…

Когда со стола было убрано, Илона предложила:

– Если ты хочешь остаться одна, то я могу уйти домой.

– Еще ночь. – Я взглянула в морозное темное окно.

Внутри меня было так же темно и холодно.

– Ты как будто изменилась, и всего за одну ночь, – заметила Илона.

– Не пойму, что со мной, – призналась я. – Ничего внутри – пусто. Знаешь, Маринка продала меня с потрохами. Весь 11-й «А» с интересом наблюдал за девочкой, влюбившейся в их одноклассника. И эта девочка – я.

Илона сочувственно вздохнула, но промолчала.

– Послушай, ты ведь знала, да?

– Ничего я не знала, – отозвалась она, – предполагала – да, но не знала.

– Что предполагала?

– Ну, в отличие от тебя, я Маринкой не очарована. Поэтому я ждала от нее чего-то подобного. К тому же она уже один раз пыталась выставить тебя дурочкой перед всем классом. Но просчиталась. Теперь отыгралась таким способом.

– На мне? Но зачем? Ведь мы же подруги!

Илона покачала головой:

– У Маринки не может быть подруг, ей нужны вассалы.

Я вспомнила, как Маринка мечтала об Анне Австрийской. Усмехнулась:

– Королева, как же… Но даже королям нужны друзья.

– Наверно, – согласилась Илона. – Только, если королева начинает завидовать другу или подруге, она просто приказывает отрубить ему голову.

Опять это слово: «завидует». Выходит, всеми и всегда движет зависть? Я не выдержала и возмутилась:

– Что?! Гордячка Маринка? Завидует? Кому – мне?

– Ты что, такая наивная или притворяешься? – ответила Илона. – Конечно, завидует. У нее лицо делается совсем белым, когда тебе покупают новую тряпку. На день рождения к Антону она не пошла, помнишь? Ей просто нечего было надеть, а у Антона родители люди не бедные, квартира, сама знаешь, какая!

Я открыла рот, слушая Илону. Все это казалось настолько невероятным, что просто не укладывалось в голове.

– Маринка из кожи вон лезет, чтоб доказать всем собственную исключительность, но ее съедает зависть, понимаешь? Зависть к вещам, к чужим деньгам, к модным тряпкам, машинам и прочей дребедени.

– Но она же сама всегда говорила, что это все – мещанство! Что ее мама шьет лучше, чем все кутюрье в мире, вместе взятые! Автомобили загрязняют воздух, компьютер – современный наркотик…

Илона кивала в такт моим словам:

– Да-да, так и есть, когда все эти вещи принадлежат не ей. Когда ее отец купил музыкальный центр, ты вспомни, как она похвалялась!

– Он у них стоит в большой комнате на самом видном месте, – растерянно сообщила я.

– Кто втихомолку копит на автомобиль, ругая на чем свет стоит тех, у кого машины есть?

– Но при чем здесь родители? – поморщилась я.

– Ой, Диана, какой ты еще ребенок! – вздохнула Илона.

– Ну, знаешь! – я вспыхнула. – По твоим словам выходит, что Маринка мстит мне за то, что мой отец много зарабатывает.

Но Илона ничуть не растерялась:

– И за это тоже. Но главным образом за то, что ты лучше нее. Во всем. Она зубрит целыми днями и получает четверки, а ты вообще ничего не делаешь, по ее словам, но у тебя всегда все на отлично. Она ходит на те же факультативы, посещает дополнительные занятия, рвется на части. Но на олимпиады посылают тебя. Заметь, ее мать работает в школе, и даже это не помогает ей быть первой. А эта недавняя история с Тохой? Она тебя тоже ничему не научила?

Я сникла. Тоху Маринка подставила капитально. И он попался, попался, несмотря на то, что уже знал о том, какая она. Просто потому, что был влюблен.

Я вспомнила нашу встречу у кабинета директора, рассказала о ней Илоне.

– Ну что ж, – прокомментировала Илона, – мысленно жму Тохе руку. Лучше поздно, чем никогда.