Конечно, до отца мне было далеко, но бесшумно ходить по лесу я умел – равно как и наблюдать за тем, что происходило вокруг меня. Пару раз я видел секреты «навозов», но шансов против них у меня не было, и я каждый раз обходил их стороной. Заночевал я в небольшом распадке, укрывшись листьями, а сегодня, проснувшись, пошел дальше.

И мне повезло – на ветке я увидел «сайгу», такую же, как та, которую мне когда-то показал дядя Орест, и даже втайне от родителей дал из нее пострелять в тире. Вообще-то на меня там посмотрели с некоторым сомнением – еще бы, несовершеннолетним туда нельзя, но дядя Орест сказал лишь:

– Это со мной.

И меня пустили. Стрелял я, наверное, не так плохо, и, увидев дырки от пуль в мишени, дядя Орест выдал свое коронное:

– Тю-ю-ю!! Так ты, малыш, точно будешь снайпером. Даже я так не умею…

Скромничал, конечно, но мне было приятно. А теперь у меня у самого появилась «сайга». Я осторожно снял ее с ветки – от нее пахло порохом, не иначе как она недавно стреляла. В магазине оставались четыре патрона из десяти – маловато, конечно, но на безрыбье, как папа говорит, и рак рыба. Да, а дядя Орест говорил по-другому – слышал это от него один раз, когда он разговаривал с кем-то из своих знакомых: «на безрыбье и сам раком станешь».

Ну что ж… Четырех «навозов» я обещать не могу, но одного я гарантирую, может, даже двух. Неплохая цена за жизнь одного недоросля… Но лучше дождаться темноты – «навозы», как я видел вчера ночью, нередко расслабляются, курят, а недалеко от «сайги» я увидел самое натуральное кострище. И про себя заметил – костры, значится, здесь тоже иногда жгут. Тогда есть шанс и подстрелить парочку мразей, и даже уйти и попробовать раздобыть еще боеприпасов.

Как только стемнело, я пошел в место, в котором не раз бывал, когда жил на хуторе у Оли. Там, я подумал, никто тебя не увидит, а если кто пройдет мимо, то будет как на ладони. И уйти оттуда проще простого.

Но не успел я до него дойти, как меня кто-то схватил и зажал мне рот, да так, что я даже не смог укусить этого «кто-то». Мне было очень обидно – так по-глупому попасться, но я сразу стал строить планы, как буду косить под дурачка. Вот только «сайга» на спине – из которой я так ни разу и не выстрелил – может означать мою погибель.

– Смотри, Грек, кого я в лесу нашел, – сказал тихий голос со странным акцентом, и в лицо мне ударил узкий луч фонарика.

– Славка, – услышал я донельзя удивленный шепот отца. – А ты что здесь делаешь?

12 августа 2014 года. Сауровка.

Лещишин Орест, бывший «афганец», затем бизнесмен, а ныне ополченец

В просторном зале сельского клуба, превращенного «навозовцами» в штаб, было накрыто несколько столов. Тут были и закуска, и выпивка. Со стороны гостеприимных хозяев присутствовало человек двадцать, из чего я сделал вывод, что бандеровцы, хотя и любили гульнуть, но все же обеспокоились насчет безопасности и выставили посты вокруг штаба. Какая-то часть здешнего гарнизона находилась в резерве. Кроме того, рядом со зданием штаба я заметил внешне вполне исправный БМП-2Д. Штука серьезная – если она откроет огонь из своей тридцатимиллиметровой автоматической пушки, то мало не покажется. Кроме того, на башне «бээмпэшки» стоял ПТРС «Конкурс». Тоже вещь весьма полезная – довелось мне иметь дело с ней в Афгане. Ну, а сама БМП была доработана с учетом опыта применения таких машин «за речкой». На ней стояла усиленная броня, установлены стальные экраны на корпусе и броневая плита под сиденьями командира и механика-водителя.

Видимо, на БМП с намалеванным на ней трезубом обратил внимание и Боря Монастырский. Он внимательно осмотрел машину, ласково погладил ее по броне и поднял вверх большой палец, выразив тем самым свое восхищение.

– Что, файная тачка? – спросил один из «азовцев», по всей видимости, командир или мехвод БМП. – Хорошо на такой на гражданке рассекать – ни один мент на тебя свой поганый хвост не задерет. А задерет – его сразу на гусеницы намотаешь…

– Это да, – кивнул Боря. – Вот побьем «ватников», и ты на ней до хаты вернешься. Будешь за горилкой ездить…

Именно он и подкинул идею захватить «бээмпэшку» и на ней уйти к своим. Конечно, народу в нее набьется, как в рейсовый автобус в час пик, но зато можно будет отмахнуться в случае чего от преследователей, да и под броней все же чувствуешь себя более уютно. У нас с Каретником были на сей счет несколько иные планы, но ведь никогда не поздно переиграть любой план. К тому же неизвестно – на ходу ли машина, если ли в ней горючка и боезапас.

Выяснить это я поручил Боре Монастырскому, который, как оказалось, в армии служил мехводом на такой же тачке. А два «мазутчика» всегда найдут общий язык. Тем более под ядреную горилку, которой наш хозяин не пожалел. Да, похоже, он сам был не прочь выпить. Вон как он поглядывает на налитый до краев граненый стакан. Прямо как алкаш, которого мучает похмелье. Пендосик, который так любил задавать каверзные вопросы, тоже явно был настроен на выпивку. Конечно, здешняя «буряковка» – не импортный «бурбон». Бутылки с нею можно использовать как «коктейль Молотова» – крепкая зараза и шибает сивухой так, что хоть нос зажимай. Но Поттер, похоже, вполне акклиматизировался в здешних широтах и тоже вожделенно поглядывал на свой стакан.

– Ну что, добродии, – сказал сотник, готовясь провозгласить тост, – давайте выпьем за нашу Незалэжную Украину, и за то, чтобы все москали и жиды, – тут сотник покосился на американца, – подохли, как собаки шелудивые.

Все дружно выпили. Только мои ребята незаметно отплеснули большую часть содержимого своих стаканов под стол. Вроде никто ничего не заметил. Сотник Березнюк от удовольствия прижмурился, а янки горилка прошибла на слезу. Прочим же «навозовцам» было все равно – они алчно поглядывали на богатую закусь и, едва «буряковка» перелилась в их глотки, шустро похватали с глиняных тарелок шматы сала и домашней колбасы.

Чавканье и урчание продолжалось минут пять. Потом, набив зоб, «навозовцы» как по команде достали сигареты и задымили так, что им позавидовали бы даже ямайкские растаманы. А Поттер, отдышавшись и прожевав изрядный кусок сала, вдруг