Так вышло, что молодые и более легкомысленные гости собрались за большим столом и затеяли игру в спекуляцию[5], а гости старшего возраста увлеклись вистом. Фрэнк Черчилль ухитрился сесть рядом с Джейн, которая никогда не играла в карточные игры, и он развлекался, обучая ее правилам. Мистер Найтли, игравший в вист, стал замечать признаки необычной близости между этими молодыми людьми, взгляды, исполненные большого, можно сказать, собственнического восхищения, которыми джентльмен окидывал девушку, и искреннюю приязнь, которая легко читалась на лице Джейн.

Найтли встревожился. Он всегда, еще с ее раннего детства испытывал расположение к Джейн Фэрфакс, и ему показалась невыносимой мысль о том, что она могла позволить втянуть себя в некие тайные отношения, тем более с мистером Черчиллем, которого он по причинам, известным только ему одному, невзлюбил с самого начала. Он наблюдал за ними очень внимательно, а когда игра закончилась и гости, разбившись на группы, собрались у камина в ожидании экипажей, услышал, как Фрэнк тихо сказал:

— Знаете, что я считаю своей самой большой ценностью? — В группе шел разговор о том, что следует спасать при пожаре, если осталось только мгновение до того, как дом рухнет. — Маленькую стопку писем, — сообщил Фрэнк. — Она легко уместится в перчатку. Именно ее я буду спасать в первую очередь.

Но Джейн отошла от него и спросила у мисс Бейтс:

— Тетя Хетти, не пора ли нам домой? Уже поздно, и бабушка будет тревожиться.

— Разве я не могу проводить вас домой? — спросил Фрэнк, но Джейн энергично покачала головой и скрылась за дверью раньше, чем он успел привлечь внимание отца и мачехи.

«Все это очень плохо, — подумал Найтли, — похоже, у этой пары есть какие-то тайны. Ничего иного я и не ждал от такого хлыща, как Фрэнк Черчилль — ленивого праздного бездельника. Но как могла согласиться на некие тайные отношения Джейн Фэрфакс, в высшей степени осмотрительная и разумная девушка?»

Спустя неделю подозрения Найтли усилились.

Уэстоны и их сын отправились на прогулку и убедили мисс Бейтс и ее племянницу присоединиться к ним. Был теплый июньский вечер, и неподалеку от Хартфилда они встретили мистера Найтли, который провожал Харриет и Эмму домой с прогулки по Донуэлл-лейн. У ворот Хартфилда Эмма, точно знавшая, что такие визиты доставляют удовольствие отцу, настояла, чтобы все зашли выпить чаю.

Когда они заходили в ворота, мимо проехал мистер Перри на своей лошади.

— А что, Перри так и не приобрел экипаж? — лениво спросил Фрэнк.

— Экипаж? — удивилась миссис Уэстон. — Не знала, что у него есть такой план.

— Как? Ведь я услышал об этом именно от вас. Вы написали мне несколько месяцев назад.

— Я? Не может быть. Я никогда не слышала ничего подобного.

— Правда? Ну, тогда я, наверное, все это придумал. Я вообще большой фантазер, — засмеялся Фрэнк. — Находясь вдали, я все время думаю о друзьях в Хайбери, наверное, я причислил к ним и мистера Перри.

— По правде говоря, — забеспокоилась мисс Бейтс, — такая идея действительно была. Весной сама миссис Перри говорила об этом с моей матерью. Она считала, что убедила мужа купить экипаж. Джейн, помнишь, бабушка нам рассказывала — Джейн, где же ты? Почему ты так отстала? Странно, что мистер Черчилль об этом подумал, правда?

Мистер Найтли увидел, или подумал, что увидел, на лице Фрэнка Черчилля смущение, которое тот скрыл за улыбкой. Он непроизвольно бросил взгляд на Джейн, но она, о чем-то глубоко задумавшись, теребила бахрому своей шали. Мистер Найтли заподозрил, что Фрэнк Черчилль старается поймать ее взгляд — он самым внимательным образом следил за ней, — но тщетно. Джейн прошла между ними в дом, ни на кого не глядя.

— Мисс Вудхаус, — сказал Фрэнк Черчилль позже, когда все уже выпили чай и сидели за большим круглым столом. — Мисс Вудхаус, а ваши племянники увезли с собой алфавит? Мы уже однажды играли в слова, всем понравилось. Давайте поиграем опять?

Эмма, которой предложение явно пришлось по вкусу, принесла коробку, и на стол были высыпаны буквы, которые она писала для мальчиков на маленьких дощечках.

Теперь Фрэнк, с большим неодобрением заметил Найтли, уделял все свое внимание Эмме. Более того, он откровенно флиртовал с ней, как будто желал набросить покров на свои истинные мысли и намерения. После того как он и Эмма вдоволь позабавились, загадывая друг другу слова, Фрэнк небрежно предложил отгадать слово мисс Фэрфакс, которая занялась этим делом, как и любым другим, со всей серьезностью. Фрэнк сидел рядом с Эммой, Джейн — напротив них, а мистер Найтли — так, что отлично видел их всех. Слово было отгадано, после чего Джейн со слабой улыбкой перемешала буквы и загадала слово мисс Харриет Смит, которая сидела рядом с мистером Найтли и сразу обратилась к нему за помощью. Слово было «ошибка», и когда Харриет его громко назвала, на щеках Джейн появился румянец, и Найтли сразу ощутил какую-то двусмысленность. Он понимал, что существует некая связь с информацией об экипаже мистера Перри, но какая? Это было выше его понимания. Как деликатность и осмотрительность его любимицы могли так сильно ее подвести? Он опасался, что дело зашло достаточно далеко. Неискренность и двусмысленности виделись ему на каждом повороте.

Продолжая наблюдать, он увидел короткое слово, приготовленное для Эммы и положенное перед ней с лукавым и притворно застенчивым видом. Она, судя по всему, нашла его в высшей степени забавным, хотя решила, что обязана высказать свое неодобрение.

— Стыдитесь! — воскликнула она.

Найтли услышал, как Фрэнк Черчилль спросил:

— Показать это ей? Хотите?

И Эмма, смеясь и явно всей душой соглашаясь с ним, ответила:

— Нет, что вы, не стоит.

Тем не менее это было сделано, и мистер Найтли, скосив глаза, увидел слово: Диксон. Джейн Фэрфакс была явно недовольна. Она подняла глаза, увидела, что за ней наблюдают, сильно покраснела — Найтли никогда не видел такого яркого румянца на ее щеках — и сказала:

— Не думала, что можно загадывать и имена собственные.

После этого она сердито отодвинула буквы и повернулась к тете.

— Ах да! — воскликнула та. — Нам действительно давно пора домой!

Фрэнк Черчилль, нахмурившись, подвинул Джейн другой набор букв, но она не обратила на это внимания.

Джейн, завернувшись в шаль, попрощалась с мистером Найтли и почувствовала в его отношении тяжесть, холодность и недовольство, которых от него никогда не ожидала. По дороге домой она никак не реагировала на оживленную болтовню тети и шагала молча, в крайне подавленном настроении, чувствуя лишь свое бессилие и несправедливость.

А Найтли, который тоже шел домой пешком, думал, что приезд Фрэнка Черчилля в Хайбери испортил двух его любимиц: Эмму Вудхаус и Джейн Фэрфакс, обе пострадали от этого молодого человека, хотя и по-разному. Одна стала недоброжелательной, другая — неискренней и скрытной. Как бы ему хотелось, чтобы этот презренный хлыщ никогда не покидал Йоркшир!