– Папа из-под Вологды, а мама – москвичка.

– Вот видишь, для них родина Вологда и Москва.

– Что ты такое говоришь? Их оттуда еще детьми вывезли.

– И все равно, что здесь хорошего? Грязно. Копоть эта… Рубашку белую наденешь, к вечеру она черная. Даже на речке не везде искупаешься, потому как в мазут можно вляпаться.

– Так почему же ты здесь живешь в таком случае?

– А где же мне еще жить? Я место обитания не выбирал. Здесь родился, здесь в первый раз в карман залез…

– Тьфу! Нашел о чем вспоминать.

– Из песни слов не выкинешь. Какой уж есть. Но будь у меня много денег, я бы точно уехал.

– Куда, интересно?

– На Гаити.

– Куда?!

– Марки, помнишь, на Левом берегу в магазине покупали? С пиратами…

– Ну.

– Я их аккуратно в рамочку вставил и над кроватью повесил. Теперь каждый день любуюсь. Марки с острова Гаити. Вот туда бы я и махнул.

– К твоему сведению, на этом острове правит кровавый диктатор Дювалье.

– Откуда знаешь?

– В журнале недавно читала. Так вот. Он установил там свою диктатуру. Недовольных перестрелял… Кто слово против него скажет, тому в лоб. И еще. Там, на Гаити этом, существует такой религиозный культ, забыла, как называется, жрецы которого могут оживлять мертвых.

– Мертвых?!

– Ага. Их, оживленных то есть, именуют зомби.

– Правда, что ли?

– Так написано. Например, умер человек, а через некоторое время он домой является. В статье даже такой факт описан. Один гаитянин по фамилии Нарцисс поссорился с родным братом из-за семейного земельного участка. А потом он тяжело заболел и вскоре умер. И можешь себе представить, через пять лет его встретила на рынке родная сестра. И этот Нарцисс рассказал ей, что хорошо помнит, как его хоронили. Он утверждал, что находился в сознании, однако чувствовал, как его душа как бы парит надо всем. Он наблюдал за происходящим, но не мог вмешаться. Он вспомнил также, что гвоздь, вбитый в крышку гроба, оказался слишком длинным и поранил ему щеку, и показал шрам. Потом он несколько дней находился в гробу, и вдруг его откопали. Нарцисс услышал барабанный бой и пение. Потом он вышел из гроба. Тут его высекли кнутом, сняли погребальные одежды и дали какие-то тряпки. Потом его отправили на плантацию. Два года он вместе с другими зомби работал с утра до ночи на хозяина, который лупил этих живых мертвецов как сидоровых коз. Кормили их разными объедками. Однажды зомби взбунтовались и убили хозяина. Освободившись, все зомби вышли из оцепенения и разбрелись кто куда. Нарцисс долго скитался по стране, опасаясь возвращаться домой, потому что боялся брата, который все равно бы убил его. И только случайно услышав о его смерти, он решил вернуться в родные места.

– Ничего себе!

– Эти самые зомби напоминают роботов.

– Роботов?

– Автоматы, другими словами. Их для того колдуны и оживляют, чтобы они служили им.

– Чушь какая-то…

– Может, и чушь, только так там написано.

– И в каком, интересно, журнале подобный бред печатают?

– В «Вокруг света». Мы пришли. Погоди, я сбегаю купальник надену.

Лена ушла, а Скок остался перед подъездом. Только что услышанный рассказ очень занимал его мысли. Оживлять мертвых… Вот здорово! Хотя, скорее всего, это ерунда!

Неожиданно в памяти всплыл сон, который он видел накануне похорон матери. До сей минуты сон словно выпал из памяти. И вот теперь он возник перед глазами, будто Скок увидел его только что.

Оживить бы их всех. И Фофана, и мужика этого, который деньги нес… И мать! Главное, мать, но и те… Оживить… Как их оживишь? Тут тебе не Гаити.

Из подъезда выпорхнула улыбающаяся Лена.

– Я готова.

– Тогда идем.

Пока они добирались до пляжа, Скока обуревала лишь одна мысль: «Оживить!» Он крутил в руках ключи, на которых вместо брелока болталась монета со звездой. Лена заметила талисман.

– Хорошо, что он мне на глаза попался.

– Кто?

– Твой брелок. Тут один дядька в библиотеку приходил. Кстати, с той же просьбой, что и ты в первый день нашего знакомства.

– С какой просьбой?

– Перевести, что написано на этой вот монете, – она кивнула на ключи.

Скок внезапно остановился:

– Что за дядька? И откуда он знает про монету?

– Профессор из нашего педагогического института. Некий Севастьянов. Говорит: эта монета волшебная.

– Волшебная?!

– Ага. Вроде бы она может выполнять заветные желания. – Лена засмеялась. – Можешь ты в это поверить?

– А что он еще говорил? – не отвечая, в свою очередь спросил Скок.

– Просил показать ее.

– Хрен ему! – воскликнул Скок.

– Почему? И перестань выражаться!

– Чего я такого сказал? Хрен – это овощ… В огороде растет. А этот черт, как он выглядит?

– Маленький, толстенький… В шляпе.

– Он ко мне уже приходил. Тоже просил показать монету. Я сказал: нет ее у меня.

– Почему?

– Да с какой стати! Покажи да покажи… Привязался. Волшебная монета! Даже если она волшебная, то почему я должен ее каждому лоху демонстрировать? Ученый выискался! Нет, братан. Дудки! Ищи дураков в зеркале. И ты не лезь…

– Куда мне не лезть?

– В это дело. Ты ему что ответила?

– Сказала: попрошу ее у тебя.

– Понятненько. Ну так вот. Скажи: он ее потерял. Монетку эту то есть.

– Некрасиво получается. Я пообещала…

– Мало ли что пообещала. Ты его знаешь?

– В первый раз увидела.

– Ну так вот. Кто тебя заставлял ему что-то там обещать? Могла бы сказать: ничего не видела, ничего не знаю. Он тебе не брат, не сват… Как привязался, так и отстанет. И вообще, забудь про эту цацку.

– Почему?

– Забудь и все.

Лена надулась.

До самого пляжа парочка шла в молчании. Лена обиделась, а Скок не обращал внимания на реакцию девушки, о чем-то напряженно думая. И только когда показался берег, Скок несколько оживился.

– Пойдем вон туда, – показал он на виднеющиеся вдалеке кусты. – Народу там меньше, а вода чище.

– Я вообще расхотела купаться, – хмуро заявила Лена.

– Да ты чего, обиделась? Брось, Ленка. Все это чепуха. – Скок притянул девушку к себе и, хотя та и сопротивлялась, поцеловал в губы. – Не бери в голову. Ну сказал в сердцах, а ты сразу в бутылку полезла. И совершенно напрасно. Стоит ли из-за этой чепухи! – Скок потряс у нее перед глазами ключами. – Хочешь, я ее сейчас в речку закину?