Да просто представить размер катастрофы от семихвостой лисы сложно. Всё равно что представить, что небо упадет на землю. Как она вообще сумела отрастить себе столько хвостов?

Нет.

Конечно же, это не могла быть семихвостая лиса. Возможно, где-то поблизости объявилась двухвостая, которая начала стягивать к себе животных ради нападения на какой-нибудь городишко. И я мог бы помочь.

Нет, я должен помочь.

Хотя бы ради того, чтобы спасти белого лжеца. Бай пхейнцзы затих, его взгляд остекленел, он уставился на северо-восток и медленно, нехотя двинулся вперед.

— Лжец! Подожди! — мои слова снова привели его в чувство.

Я бросился в дом, взял самодельное копье, быстро побросал припасы в сумку, захватил яды, лекарства, запасную одежду, кристаллы, проверил защитные массивы на комнате с записями, влил в них Ки и выбежал на улицу. Как раз вовремя. Белый лжец снова потерял контроль над своим телом и пошел на неслышимый зов лисы.

* * *

Он сопротивлялся. Пхейнцзы отчаянно сопротивлялся лисе. Возможно, потому что он был гораздо сообразительнее других животных, он и сумел продержаться дольше остальных, кроме разве что кабана. Но даже дракон слышал ее зов, скоро он сломается и последует за ней.

Теперь я понял, что за сны приходили ко мне в последнее время. Видимо, по ночам люди перестают думать, и лисья магия проникает к ним в головы, пусть и в таком странном виде. Почему об этом не писали в книгах? Неужели никто не догадался поговорить с людьми, которые жили в городах, подвергнувшихся нападению? Я пожалел, что не сходил в Цай Хонг Ши и не узнал побольше о двухвостой. Ведь одно дело — читать книги о событиях пятидесятилетней давности, и другое — участвовать в них лично.

Лжец всё реже приходил в себя, вскоре он перестал реагировать даже на прикосновения, поэтому я смог исследовать его получше. Сложность заключалась в том, что у меня не было данных о его состоянии до влияния лисы, и сравнивать было не с чем. Внешне, как и прежде, всё было в порядке. Возможно, лиса тоже внушала своего рода иллюзии, только сразу тысячам и миллионам животных. Зрение, слух, обоняние работали у пхейнцзы отлично. Пропала его магия. Он разучился ставить иллюзии. Лишь сильный голод приводил его в чувство, тогда лжец быстро обыскивал норы, проглатывал всё, что находил: лягушек, насекомых, мелких грызунов, а потом возвращался в прежнее состояние.

Чтобы не потерять пхейнцзы, я поставил на него яркую метку и шел с небольшим отставанием. Ведь если зверь как-нибудь не сумеет отыскать пищи, он может наброситься на меня, а мне не хотелось убивать лжеца. Теперь ему не удастся застать меня врасплох. Массив я уже не убирал.

И мы шли-шли-шли…

Постепенно к нам подтягивались и другие животные с таким же остекленевшим взглядом. Олени, зайцы, дикие свиньи шли, на ходу подъедая листья и траву, не замечали вокруг себя ни хищников, ни магии. Мне достаточно было ткнуть копьем, чтобы наесться вдоволь. Лжец тоже наедался досыта. Однажды я увидел громадного медведя, похожего на Вана из лесной деревни. Возможно, это он и был.

А когда мы вышли на Равнину, я понял, что это не двухвостая лиса. И даже не треххвостая. На Равнине нет городов. Зов шел откуда-то издалека. Звери двигались в сторону Киньяна, в котором жили сотни тысяч людей.

Быки, ешу, антилопы, вилороги, волки, лоси… Все видимое пространство было покрыто одурманенными животными. Кое-где хищники набрасывались на добычу, рвали ее на части, быстренько обгладывали кости и продолжали путь. На меня тоже нападали, но после первой же неудачной попытки отступали и выбирали другую жертву.

Уже на Равнине я перестал следовать за лжецом. В этом не было никакого смысла. Все мои попытки оборвать зов не действовали. Заклинания, массивы, в том числе и изолирующие, удары… Он лишь огрызался и шел дальше.

Сны становились всё ярче и правдоподобнее, порой казалось, что я слышу мамин запах, даже наяву я несколько раз ощущал что-то похожее на зов лисы. Словно там, на северо-востоке меня кто-то ждет, так сильно ждет, что его желания превратились в веревку, обхватили мне горло и волочат за собой.

Мне стало страшно…

Вдруг за эти годы я превратился в животное? Все книги утверждали, что люди не могут слышать лисий призыв. Не зря же говорят, что живущий с собаками становится собакой, живущий со свиньями — свиньей, и лишь живущий с людьми может считаться человеком.

Да, я мог говорить, читать, писать, ходил на двух ногах, но я сам видел, как глупая птица научилась человеческой речи. А может быть, драконы — это не поумневшие звери, а поглупевшие люди? Отшельники, маги или ученые, которые покинули когда-то свои семьи ради уединения и новых знаний, а потом разучились говорить и превратились в чудовищ.

Мне нужно было найти людей.

И потому я решил идти дальше без лжеца. Без отдыха, останавливаясь лишь ради сна и быстрого перекуса, я побежал вперед. Времени оставалось не так много.

Когда я добрался до предместий Киньяна, то обнаружил опустевшие деревни. Загоны стояли пустыми, из домов унесли утварь и запасы еды. Люди явно уходили, не торопясь, с гружеными телегами и вещами. Значит, их уводили заранее, по приказу императора. И это правильно: крестьяне не смогут остановить животных, это будут лишние смерти на потеху лисе. Но смотреть на брошенные селения было неприятно. Они напоминали сожженный мной поселок секты.

Одна пустая деревня. Вторая. Третья.

Мне казалось, что во всём мире больше не осталось живых людей. Вспомнилась страшная сказка о человеке, попавшем в мир духов. Он видел свою деревню, свой дом, мог ходить по знакомым местам, которые ничем не отличались от реального мира за одним исключением: там не было живых существ. От людей остались лишь тени. Он нашел тени жены, сына и дочери и следил за ними, заливаясь горькими слезами, говорил с ними так, как будто они могли его слышать. Раньше эта сказка не казалась мне такой уж страшной. Напротив, я считал, что было бы здорово убежать вместе с мамой в такой мир, где не будет жадных чиновников, грубых соседей и злых мальчишек. Мы бы с ней поселились в хорошем доме, заходили бы в лавки и брали любую еду, какая нам только понравится.

Так что я испугался и обрадовался одновременно, когда наткнулся на военный патруль.

— Стой! Кто такой? Откуда? — взвизгнул паренек, выставив слишком тяжелое для него копье вперед.

— Да брось. Видишь же, очередной отставший крестьянин. Когда же они закончатся наконец? — перебил его старший, более опытный товарищ.

— Из какой деревни?

Я потер глаза, чтобы убедиться в их реальности, и не сразу понял, о чём они спрашивали.

— Из какой деревни? Из деревни… Есть такая деревня Три Столба, — сказал я первое вспомнившееся название. — Это из-за лисы? Все ушли из-за лисы?

— Ты где был, когда императорские вестники ездили с указом?

— В лесу, — растерянно ответил я.