осторожно накрыл ладонью и несколько мгновений согревал теплом своего тела.

— Скоро мои ученики смогут также.

Желудь, положенный на столешницу, вдруг дрогнул. Перекатился с одного места на другое. Задрожал, и неожиданно выбросил крошечный зеленый росток.

— И даже больше… гораздо больше… Особенно некоторые.

Гвен наклонился и еще легонько дунул. Зеленый стебелек подрос еще немного. Чуть искривленный, тонюсенький, он осторожно поднимался к потолку. Сначала это было несколько сантиметров, затем уже десять и больше.

— Увезете моих учеников сейчас, получите самых обыкновенных калек. Они станут инвалидами, полностью потерянными для нас.

* * *

Дверь землянки хлопнула, и Гвен снова остался один. Недовольные московские гости побежали в сторону радиоузла, чтобы доложить последние новости.

— Все лишь во благо Живого Леса и только во благо… — негромко прошептал друид, сложив ладони в молитвенном жесте.

Поднял взгляд на дверь и широко улыбнулся. То, что произойдет сейчас здесь и сейчас, генералам лучше не знать. Ведь, он сказал им не всю правду, точнее не совсем правду.

— Все лишь во благо Живого Леса…

По-хорошему, ученики уже готовы. Основные знания они получили, осталось лишь отточить полученные умения и навыки. Но опыт придет лишь со временем, тогда они и войдут в полную силу.

Ученики же ему нужны были совсем по другой причине. Он хотел высадить семена мэллорна, священного дерева друидов. Этот мир, друид понял сразу, сильно болен. В нем почти не осталось магии, первородные духи едва отзывались на его зов. И мэллорны были способны все изменить.

— Учитель, ты звал нас? — из задумчивости его вывел голос Якова, первым вошедшим в землянку. За его спиной виднелись еще люди. Значит, ученики услышали его зов. — Мы пришли.

Коротко поклонившись ему, они быстро расселись на лавки вдоль стен и в молчании застыли. Ждали, что он скажет.

— Многие из вас уже слышат голос первородных духов, устами которых с нами разговаривает Живой Лес. Вы слышите их зов? Чувствуете, как им тяжело? — Гвен переводил взгляд с одного ученика на другого, словно пытался заглянуть в самое нутро каждого из них. — Пришло время ответить на их зов. Вы должны помочь первородным духам.

В глазах каждого из учеников он встречал лишь решительность и готовность сделать все, что им скажут. Они не должны были подвести.

— Каждый из вас получит по три семени мэллорна и отправится туда, куда я скажу. Там высадите семена, тщательно соблюдая правила, — Гвен из нагрудного кармана вытащил небольшой холщовый мешочек и осторожно высыпал из него десятки три странных серебристых семени. — Ты, Яша, отправишься к Кобрину. На его окраине располагается небольшой сосновый лес, в центре которого и высадишь семена. Михаил, твой путь лежит дальше на север. Найдешь село Михайловку, которую немцы сожгли в самом начале войны, и посадишь семена мэллорна там… И поспешите. Семена должны оказаться в земле до дня летнего солнцестояния.

Каждый из учеников аккуратно заворачивал драгоценные семена в бумажный листок и с поклоном покидал землянку.

Вновь оказавшись в одиночестве, друид повторил ту же самую фразу, что и часом раньше:

— Все лишь во благо Живого Леса…

Он и ученикам не сказал всей правды. Они еще ученики и были не готовы узнать истину. Со временем все должно измениться, но не сейчас. Пока только он знал все, что скоро произойдет.

— Все лишь во благо Живого Леса…

Этот мир был сильно болен, возможно, даже неизлечимо болен. Неживое все сильнее и сильнее наступало на живое, убивая первородных духов и «выпивая» магию до самой последней капли. Разве мог истинный последовательно Живого Леса оставаться безучастным свидетелем всего этого? Конечно, же нет!

— За этими мэллорнами поднимутся новые. С новой весной они достигнут зрелости и выпустят первые семена, которые разнесутся по этому миру до самых его дальних закоулков. И придет срок, когда неживое начнет отступать перед живым. Все вернется на круги своя…

Ведь, прежде он друид, верный служитель Живого Леса, и лишь потом человек, и лишь потом часть этого мира. И он будет «играть» в местные игры, притворяться его частью, зная, что скоро все изменится. Неживое падет и мир снова вернется к своим истокам.

Глава 26

* * *

Партизанский лагерь.

Снова в самой большой землянке отряда было шумно, весело. Под вечер, когда с многочисленными делами было покончено, сюда опять прибежала целая толпа мальчишек и девчонок — сироты и дети погорельцев с окрестных деревень, спасенных партизанами за последнее время. Расползлись в ожидании по лавкам и нарам и теперь оттуда одними глазенки сверкают. Ждут, значит, когда командир отряда начнет рассказывать разные интересные истории, что стало уже традицией.

Если присмотреться к полумраку, то в самом углу можно было заметить и пару — тройку взрослых. Тоже пришли послушать необычные легенды и сказки, которые командир рассказывал. А почему бы и нет? Что взрослый человек никогда ребенком не был? Когда кругом смерть и холод, душа все равно к хорошему, доброму тянется. Хочется хоть на час или два забыться, от всего страшного и жуткого отвлечься.

Командир же так рассказывал, что заслушаешься. Иногда кажется, что он все это своими собственными глазами видел. Хотя, глупости, конечно. Ведь, только в сказках по тенистым лесам бродят единороги с необычной серебристой шкурой, а в горах в глубоких пещерах живет самый настоящий дракон, способный испепелить целое село. Словом, красиво рассказывал.

— … А сегодня хочу поведать вам о самой главной тайне тех далеких земель, про которые мы говорили вчера.

Гвен заговорщически прищурился, всем своим видом показывая, что сейчас расскажет им что-то очень и очень важное. Выдерживая паузу, он медленно подошел к небольшой печурке и подбросил туда пару чурбачков. Затухающее пламя тут же отозвалось жадным гудением и треском. Мол, давай еще, еще.

— Эта тайна хранилась в племени из покон веков. Никто уже и не помнил тех, кто стоял у ее истоков. Слишком много времени прошло с той поры. Однако, каждый из хранителей знал, что нет на белом свете более важного, чем эта тайна…

Ребятишки уже подрагивали от нетерпения. Очень им хотелось узнать, какую-такую тайну имел ввиду командир отряда. В возбуждении они смотрели широко раскрытыми глазами, невольно сжимали пальцы в кулачки.

— Все хранители, как один, клялись, что не выдадут чужим людям эту тайну. Ведь тогда на их земле нарушится равновесие и разрушится сложившийся порядок вещей. Горе придет в их дома, перестанут родиться дети, иссохнет земля и реки.

Взрослые тоже начали выказывать нетерпение. Один из партизан, крупный дядька с лысый головой, даже стал локтем товарища в бок толкать. Мол, о чем это командир толкует? Чего резину тянет? Что там