В Сарае тоже радовались, отмечали победу над Тохтамышем. У Шадибека кружилась голова: он стал взрослым, покончил с матерым соперником! Но взрослый самостоятельный хан был Едигею без надобности. Временщик обошелся с ним так же, как с Темир-Кутлугом – убил и посадил на царство мальчишку, царевича Пулада. Конечно, подобные безобразия могли возмутить татар, но существовали опробованные способы заслужить их любовь – легкая война и богатая добыча.

В общем-то, поединок Василия I и Витовта завершился совсем не так, как виделось Едигею, русских не растрепали в пух и прах. Зато не стало Тохтамыша, можно было не опасаться за тылы. А ко всему прочему, Василий не подозревал, что на него нацеливается другой враг. Ордынский правитель скрупулезно продумал каждую мелочь. В Сарай как раз приехал Иван Тверской, судиться с племянником Всеволодом Холмским, и Едигей взял его в оборот. Решил споры в пользу Ивана, обласкал, но и забросил удочки: разве ему, потомку великих князей, не стыдно ходить в подручных у Москвы? Разве не хочется избавить свою землю от разорения? Обо всем этом можно договориться, надо только послужить хану. Тверь успела обзавестись артиллерией, это хорошо, она может скоро понадобиться. Иван дал согласие послужить…

А к Василию Дмитриевичу временщик отправил послов, извещал, что собирает войско, намерен наказать Литву за нападение на Русь. Едигей догадывался, что рядом с ним есть московские соглядатаи, и темнил даже с придворными, очень немногие знали истинную цель похода. Когда правда открылась, было поздно. Татары ворвались на русские земли. Великий князь был ошеломлен, спешно выслал бояр с подарками, поклонами и объяснениями. Куда там! Едигей в полной мере оценивал, насколько важно выиграть время, втянуть себя в переговоры не позволил. Бояр взял под стражу, и конницу не останавливал. Наоборот, понукал – не отвлекаться на мелкие города, мчаться к Москве.

Василию I и впрямь требовалось время. У него под рукой не было воинов. Они славно потрудились летом, постояли против Витовта, а сейчас разошлись и разъехались по разным городам, вотчинам, деревням. Едигей постарался, чтобы их было некогда собирать… Государь поручил оборонять Москву славному дяде, Владимиру Андреевичу Храброму, а сам поскакал в Кострому – скликать полки, не позволить неприятелю долго стоять в осаде. Что ж, серпуховскому князю было не впервой сражаться. Он вооружал столичных жителей, спалил посады. На стенах расставили пушки, разожгли дрова под котлами со смолой. Татарские полчища нахлынули 1 декабря. Едигей увидел, что город изготовился к осаде. Расположился рядом, послал гонцов к Ивану Тверскому, требовал явиться с обещанными орудиями, построить стенобитные машины, а мурз с отрядами конницы распустил разорять и грабить.

У русских отнюдь не все начальники проявили такую же распорядительность, как Владимир Храбрый. Самый знатный из перебежчиков, Свидригайло Ольгердович, привык изображать из себя героя, но на деле был пустым и неумным хвастуном. К тому же, чересчур увлекался хмельным. На Руси он сдружился с братом государя Юрием Звенигородским, тот тоже любил пображничать. Они оказались свояками, были женаты на родных сестрах. Ездили в гости, то Свидригайло в Галич, то Юрий во Владимир, в порыве пьяных чувств побратались. До укрепления переданных ему городов и подготовки ополчений литовцу дела не было. Да и зачем ополчение, если у князя имелась многочисленная дружина?

Но при появлении татар Свидригайло и не подумал защищать удел. Умчался с хваленой дружиной подальше, к «побратиму» в Галич, где и засел с удобствами за накрытыми столами. Брошенные на произвол судьбы Владимир и Переславль были захвачены с ходу и сожжены. В грабежах и пожарах погибли Ростов, Дмитров, Серпухов, Нижний Новгород, Городец. Давненько ордынцы не бесчинствовали на Руси так широко и вольготно. Едигей распорядился – чтобы московская земля покорилась, надо посильнее постращать ее, сеять ужас. Его всадники четко исполняли повеление. Отбирали самый дорогой товар, детишек и девушек, остальных рубили, расстреливали из луков или просто раздевали догола и отпускали куда глаза глядят – мороз убьет.

Однако под Москвой татары три недели торчали без толку. Иван Тверской был вынужден что угодно обещать в Сарае, но выступать против Василия Дмитриевича ему было никак не с руки. Ордынцы уйдут, а москвичи расквитаются, поддержат его братьев с племянниками! Иван лавировал, тянул время, и не пришел, пушек не прислал. Тем не менее, Едигей упорствовал. Чтобы заставить Русь вернуться в неволю, очень желательно было разорить столицу. Там ожидала и самая знатная добыча. А в осажденном городе было тревожно. Хлебных запасов заготовить не успели, народу набилось много, боялись голода. Ждали помощи от Господа, от государя. Во всех храмах непрерывно молились, устраивали крестные ходы, снова обратились к Владимирской иконе Пресвятой Богородицы.

Заступница услышала мольбы бедствующего города. До Едигея стали доходить слухи, что в Костроме к великому князю стекается внушительная рать. А потом вдруг примчались вестники из Сарая. Хан Пулад извещал, что нашелся очередной царевич, очередной претендент на трон, поднял мятеж. Хочешь не хочешь, надо было возвращаться в Сарай. Едигей постарался сделать хорошую мину при плохой игре. Объявил москвичам, что готов снять осаду за выкуп. Столица решила не испытывать судьбу, отстегнула 3 тыс. руб. 21 декабря татары удалились. Василию Дмитриевичу ордынский повелитель отправил грозное послание: «Земля христианская осталась бы цела и невредима, если бы ты исправно платил дань… Размысли и научись!»

Впрочем, Рязань исправно платила дань, но это ее не спасло – на обратном пути татары разграбили и сожгли ее. Неужели помешают лишняя добыча и невольники? А письмо не подействовало. Московский государь был очень осторожным человеком, предпочитал обходиться без войн, хитрить, маневрировать, но характер имел твердый. С самого начала правления он старался постепенно, исподволь выводить Русь из ордынского рабства. Перечеркивать эту политику он не намеревался. Василий Дмитриевич извлек из нашествия совсем не те уроки, которые подразумевал Едигей. Просто теперь стало ясно – с Ордой, как и с Литвой, приходится делать однозначный выбор. Время игр и компромиссов кончилось.

Василий I даже не стал отвечать на послание. На советах с боярами он указывал: не татарское могущество привело к беде, а собственные ошибки. Расслабились, проморгали, вот и хлебнули лиха. Впредь надо быть умнее. Хвалил и ставил в пример Владимира Храброго. Но оборона Москвы стала последним подвигом славного князя. Вскоре он преставился. А великий князь отметил не только героев, строго разбирался с нерадивыми. Вызвал Свидригайлу Ольгердовича и отчитал по первое число. Откровенно пояснил, что болтуны и трусы, оставляющие подданных на погибель, на московской службе не нужны.

Свидригайло оскорбился и засобирался обратно в Литву. По пути на родину распустил воинов мстить, без зазрения совести грабил русские села. Но воспользоваться награбленным ему не довелось. Витовт измену не простил и поощрять вернувшегося родственника не стал, упрятал в тюрьму. Василий Дмитриевич не особо жалел, что избавился от подобного соратника. Лучше уж поменьше числом, да попрочнее. Сейчас великому князю приходилось мобилизовывать весь народ. Русь понесла огромные убытки, потеряла массу людей. Но оставшимся надо было напрячь силы, подтягивать пояса: срочно отстраивать порушенные крепости, ковать оружие, набирать и обучать ополченцев. Что стоило Едигею повторить набег? А с другой стороны оставались Витовт с Ягайлой. Для них-то самое время было воспользоваться. Когда же еще напасть, если не теперь?