Лукас так ничего и не понял. Ну почему она остается такой несговорчивой? Если ей что-то втемяшилось в голову, так уже ничем не вытравить. Он считал, что единственная вещь, которую желают слышать женщины, заключается в словах «я люблю тебя». Он произнес их, а его пнули, как щенка, сующегося со своими грязными лапами куда не надо.

Он перешел пыльную улицу и направился в отель «Уилкс». Молодой человек за конторкой в углу вестибюля выпрямил ссутуленную спину и покинул свое место.

– Чем могу быть полезен, сэр? – сказал он, шагнув вперед.

– Брандт Донован здесь остановился? – спросил Лукас и незаметно придвинул регистрационный журнал, чтобы самому бросить взгляд.

– Тот, кого прислала железная дорога? Да, конечно. Но я не думаю, что он ожидает посетителей в такой поздний час.

Лукас отыскал глазами номер комнаты возле имени Брандта.

– Меня он примет, – сказал он, переворачивая страницу, и поспешил к лестнице.

Когда он поднялся на второй этаж и забарабанил кулаком в дверь, в воздухе, словно черная туча, поплыла брань. Лукас ухмыльнулся и застучал еще громче.

– Чтоб тебе сгореть от пожара! – услышал он, прежде чем дверь наконец открылась.

Прижав к поясу скомканную простыню, Брандт покосился на стоявшего в коридоре Лукаса.

– Боже, ты? – проговорил он и хлопнул дверью у него перед носом.

Лукас повернул ручку и вошел следом за своим другом, который уже заползал обратно в постель.

– Какого лешего ты приперся? – пробормотал Брандт в подушку.

– Я нуждаюсь в небольшом одолжении.

– Я тоже. – Брандт пнул кулаком подушку и еще глубже зарылся лицом в наволочку. – Мне нужно, чтобы ты ушел и оставил меня одного. Я не выспался.

Лукас протянул руку и стащил с него простыни. Брандт не шевелился.

– А все потому, что ты провел ночь в салуне. Вот к чему приводит неумеренная холостяцкая жизнь.

– Так же как и тебя, хоть ты там и не был, – огрызнулся Брандт, перекатываясь на бок. – Отдай мне обратно чертову тряпку – мне холодно.

Лукас вернул ему простыню.

– Я только надеюсь, ты не потратил всю свою наличность на какую-нибудь сладкоречивую блондинку, – сказал он, зная пристрастие Брандта к белокурым женщинам. «Чем светлее волосы, тем легче юбки», – обычно провозглашал его друг.

Осознав наконец, что Лукас не собирается уходить, Донован с усилием поднялся. Подоткнул простыню вокруг бедер и, положив голову на спинку кровати, провел рукой по лицу.

– А почему тебя так беспокоит, сколько я потратил?

– Мне нужно немного взаймы. – Брандт застонал.

– Я больше не дам тебе денег. С охотой на диких гусей пора завязывать. Хватит гонятьея за Сайласом Скотом. И если уж истратился, бери работу. Черт подери, я даже готов подыскать тебе место в «Юнион Пасифик». В службе безопасности, если тебя это устроит.

– Не надо мне твоей работы, – сказал Лукас. – А деньга мне нужны не для того, чтобы гоняться за Скоттом.

– Тогда на что они тебе?

– На кольцо.

Брандт медленно открыл глаза.

– Кольцо? Какое кольцо?

– Обручальное. С большим бриллиантом. Во всяком случае, с таким большим, какой только можно здесь найти.

– Обручальное… обручальное кольцо с бриллиантом. – недоуменно повторял Донован, будто никогда не слышал о подобных вещах. – Боже милостивый… – Он вдруг спрыгнул с постели, забыв о простыне, прикрывающей срам. – Так ты все-таки сделал предложение, не так ли?

– Не понимаю.

– Ты вернулся к Меган. И попросил ее выйти за тебя замуж.

– Я вернулся к ней, – сказал Лукас. – Но я не просил ее выйти за меня замуж.

– Почему нет?

– Не получилось. Она меня вышвырнула.

– Что?

– Что слышал. Я сказал ей, что люблю ее, а она послала меня к чертям.

– Я тебе тысячу раз говорил, – чуть слышно пробурчал Брандт.

– Ты бы хоть какие-нибудь штаны надел, – раздраженно бросил Лукас.

Брандт посмотрел вниз.

– Ах да, – сказал он, протягивая руку к смятым рыжим брюкам, комом лежащим на полу. – Почему она тебя вышвырнула?

– Сказала, что если бы я действительно ее любил, то верил бы в ее невиновность.

– И?..

– И что я не должен был снова ехать за Скоттом.

– О Боже, я совсем забыл! – Обычно смуглое лицо Брандта внезапно побелело. – Если ты вернулся, значит, ты убил его?

Лукас подошел к окну, всматриваясь в ночной город, вытянувшийся длинной полосой. На одном ее конце находилась церковь, она же и школа, в середине – универмаг, гостиница и «Адамс экспресс». Далее следовали салун и платные конюшни, а на другом конце расположилась тюрьма. В общем, неплохой городок, подумал он. Надо привыкать к нему, раз уж собрался пустить здесь корни.

Голос Брандта прервал его размышления, повторив вопрос, от которого он пытался уйти.

В самом деле, нужно бросить слежку и отказаться от убийства, хотя подонок, несомненно, заслуживает смерти. Мысль о возмездии по-прежнему терзала его душу, как бы упорно Лукас ни пытался ее истребить.

– Лукас, ты убил его, не так ли? О Боже, ты мучил его и убил. И теперь ты скрываешься от закона.

– Боишься, в «Юнион Пасифик» узнают, что ты приютил беглого преступника, и ты лишишься работы?

– А ведь ты прав, черт возьми! – сказал Брандт, напяливая такую же мятую, как брюки, белую хлопковую рубаху. – Послушай, Лукас, ты мой лучший друг. Если тебе нужна пища или деньги, я дам их тебе. Черт подери, я даже помогу тебе найти убежище, где ты можешь спрятаться. Ты знаешь, я могу сделать для тебя почти все. Но я предпочел бы, чтобы ты ушел, пока начальник полиции не застал тебя здесь. Видит Бог, я вылечу с работы раньше, чем ты успеешь дать стрекача.

– Успокойся, – сказал Лукас. – Мне не надо ни от кого прятаться. Я не убивал Сайласа Скотта.

Брандт посмотрел на него, продолжая надевать сапоги.

– Не убивал?

– Нет. Боже, почему все думают, что я убил грязного подонка?

– Прости великодушно, – ехидно сказал Брандт, заметно расслабившись посде ответа Лукаса. – Ума не приложу, от кого еще я мог подхватить такую идею! Не ты ли говорил, что последние пять лет только и думаешь, как убрать парня?

– Ты прав, – сказал Лукас, чувствуя себя порядком пристыженным. – Извини.

– Если ты его не убил, то что тебе здесь делать?

– Я-то думал, ты скажешь, что я образумился.

– Конечно, конечно, – фыркнул Брандт.