Пертис отвернулся так быстро, что Невин понял – у него другие сведения.

– Бывают времена, когда общественные беспорядки распространяются быстро, как пламя по сухой траве, – сказал Невин. – Только никто не знает, куда подует ветер.

– Вот именно. Ну что ж, я отвлекаю вас от дел. Хорошего дня.

Все лето Глэйнара делала сыры в круглых деревянных формах. Когда четыре самых больших круга дозрели, она погрузила их на мула и повезла в дан лорда Пертиса в счет уплаты налога. Стояла изнуряющая жара и девушка поехала босиком, сберегая единственную пару башмаков на зиму.

Налин все время настаивал, чтобы она заказала башмаки в деревне, но Глэйнара предпочитала ограничивать себя, лишь бы не пользоваться тем, что расценивала как благотворительность зятя. Пока не появился Налин, самой сильной в семье считалась Глэйнара, поддерживая мать и сестру после смерти отца, работая больше, чем иные юноши, лишь бы наскрести средств к существованию. И стоило мне достаточно подрасти, чтобы пахать, как мужчина, как появился он, с горечью думала девушка. Но, конечно, мама и Лид были сейчас куда счастливее. Наверное, это оказалось для нее самым тяжелым ударом.

Ворота дана Каннобайна стояли открытыми настежь, и во дворе была обычная вялая неразбериха – шли по своим делам слуги, воины сидели на солнышке, играя в кости на медь, сам лорд Пертис отдыхал на крыльце, потягивая из кружки эль. Глэйнара присела перед ним, он в ответ встал со ступенек. Глэйнара считала себя куда ниже его, но все же ей нравился этот лорд, потому что он был человеком добрым, а его неудачная женитьба дала пищу для многолетних пересудов. В конце концов, многих правителей любили за куда меньшие достоинства.

– Похоже на сыр, – сказал Пертис. – Какой именно, белый или желтый?

– Желтый, мой лорд. Ужасно хороший сыр получился.

Пертис поставил кружку на землю и вытащил кинжал, чтобы отрезать кусочек. Он попробовал и удовлетворенно кивнул.

– Так и есть. Хорошо пойдет с элем, а для нас это важно.

Пертис отрезал еще кусок, потолще, взял эль и вернулся на крыльцо. Глэйнара отвела мула к кухонной двери и стала разгружать. Она уже сняла два круга, когда подбежал Мэйр, «серебряный кинжал», и отвесил ей глубокий поклон.

– Ну-ка, ну-ка, красавица, он, похоже, здорово тяжелый. Дай я сам отнесу.

– Ничего он не тяжелый. Всего двадцать фунтов круг.

Мэйр все же подхватил три сыра, разрешив ей нести только один, и пошел в кухню. Он положил сыры на длинный деревянный стол, и тут до Глэйнары дошло, что он пытается быть с ней вежливым. Девушка удивилась.

– Ну, спасибо, – неуверенно сказала она.

– О, всегда рад услужить.

Еще один сюрприз: похоже, он с ней заигрывает. Захваченная врасплох, Глэйнара отвернулась и заговорила с поварихой, старой. подругой матери, оставив Мэйра беспомощно топтаться у двери. Девушка надеялась, что он уйдет, но он дождался, пока они с поварихой кончат болтать. Когда Глэйнара собралась уходить, Мэйр схватил мула за поводья и довел до ворот.

– Честно, так здорово было повидать тебя, – сказал он.

– Правда? Чего это?

– Ну… гм. – Мэйр начал теребить уздечку. – Всегда приятно увидеть симпатичную девчонку, особенно если она с характером.

Глэйнара фыркнула и вырвала у него повод.

– Спасибо, что помог тащить этот сыр. Мне нужно идти работать.

– Можно проводить тебя немного?

– Нельзя. О, постой-ка минутку. Ты сказал, что готов услужить мне?

– Конечно. Только скажи.

– Тогда сбрей эти дурацкие усы. Из-за них твое лицо кажется грязным.

Мэйр застонал, прикрыв рукой верхнюю губу. Глэй проплыла мимо него, уверенная, что видит его в последний раз. Однако после обеда, когда она несла два ведра овощных очистков свиньям, он вошел в ворота, ведя за собой коня. Девушка замерла: усов не было. Вышел Налин с подковой в руке и прохладно посмотрел на Мэйра.

– Добрый день, сэр, – сказал Мэйр. – Я тут хотел поговорить с Глэйарой.

– Что вы говорите? И о чем, интересно, вы собрались разговаривать с моей сестрой?

– Какое твое дело, с кем и о чем я разговариваю? – огрызнулась Глэйнара.

– А ну придержи язык. Я хочу посмотреть на человека, который ухаживает за тобой, держа серебряный кинжал за поясом.

– Эй, – неуверенно сказал Мэйр. – Уверяю вас, у меня честные намерения.

Налин и Глэйнара, не обращая на него внимания, уставились друг на друга.

– Ты еще слишком молода, чтобы разбираться в людях, – рявкнул Налин. – А у меня есть опыт, и я могу отличить гнилое яблоко от хорошего.

– Кого это ты назвал гнилым?

– Пока никого. Конечно, я тебе родственник только потому, что женился на твоей сестре, но других братьев у тебя нет, и будь я проклят, если разрешу тебе разговаривать с «серебряными кинжалами» и другими отбросами!

– Не смей называть Мэйра отбросами! Я этого не потерплю!

– Ах вот как, не потерпишь? – сказал Налин с противной ухмылкой. – Откуда это ты знаешь, как его зовут, и чего это ты кидаешься его защищать?

Глэйнара схватила ведро с помоями для свиней, размахнулась и надела его на голову Налина.

– Я буду разговаривать с кем захочу!

Естественно, на шум выбежала Лидиан – и запричитала, увидев своего мужа, покрытого морковными очистками и ботной редиски. Мэйр согнулся от смеха пополам.

– Цветы красавице, – выдавил он, – и помои свинье. О боги, ты здорово управляешься с ведром! Ему повезло, что ты не убиралась сейчас в хлеву!

Кусок моркови прилип к его рубашке. Он снял его и с поклоном протянул Глэйнаре.

– В знак моего почтения. А теперь мне лучше уйти, пока твой братец не подковал меня.

– Только зять. И не забывай об этом.

Отправившись на рынок в следующий раз, Глэйнара очень быстро продала сыр и яйца и пошла на постоялый двор. Когда она привязывала мула у заднего крыльца, выбежала Брэйса, хорошенькая блондинка, дочка Самвэйны, схватила Глэйнару за руку и наклонилась поближе, как заговорщица. Они были ровесницы, хотя Брэйса выглядела моложе, потому что руки у нее были мягкими, а лицо не загрубело от работы в поле.

– Вчера вернулись Ганес и его отец! – захихикала она.

– Здорово! Твой отец собирается поговорить насчет помолвки?

– Он пойдет сегодня, сразу после обеда. О, Глэй, не знаю, как и дождусь! Я так хочу выйти замуж за Ганно.

За конюшнями стоял сарай, наполненный овсом и сеном. Глэйнара и Брэйса, как обычно, пошли туда, чтобы поболтать вдали от родительских улей. Но не успели они толком поговорить, как явился Ганес, без стука отворив дверь. Это был высокий парень, сложением больше походивший на воина, чем на купца, голубоглазый и золотоволосый – явный признак того, что его семья происходила из Дэверри.