Она похожа на свою сестру. О господи… Как удар, приходит в голову мысль, что снимки с мест их гибели были бы очень похожи. Были бы, если б ей не повезло.

– Голубые, – говорит Прия, и улыбка на ее лице меркнет. Рука падает на подушку, пальцы и ладонь обмотаны марлей и бинтом, как у Инары, когда он впервые увидел ее… стоп.

Брэндон глубоко вздыхает.

– Что?

– Пряди и украшения. Они голубые. До сих пор. А у нее были красными.

Эддисон неловко кашляет и скребет подбородок, пальцами чувствуя щетину – утром он не нашел сил побриться.

– Спасибо, – говорит она, и это помогает, но не сильно.

Прия рассматривает свои руки, потом глядит на него из-под ресниц, и он сам не замечает, что уже стоит на коленях, прижимаясь к кровати, и обнимает ее.

Прия прижимается к нему, обвивая его руки своими, и, вздрагивая, облегченно выдыхает; он чувствует, как опадают ее плечи, расслабляются мышцы спины. Слышит щелчок – наверное, Рамирес сделала снимок, но ему все равно. Прия жива. Она рядом и жива, и он впервые за двадцать лет думает о том, что Бог, похоже, все-таки существует.

– Ты действительно принес «Ореос» или соврал, чтобы войти?

Эддисон лезет в левый наружный карман пальто, достает упаковку печенья и через ее голову бросает на подушку. Купил по случаю в аэропорте, пока Вик убеждал регистратора пропустить их на ближайший рейс. Одной рукой Прия накрывает пачку, а другой держится за него и не отпускает.

– Вы быстро добрались.

– Ближайшим рейсом. Вик выгнал из очереди троих, и мы заняли их места.

– Ему разрешается так делать?

– Не знаю. К счастью, остальные тоже не знают.

– Проходите, Вик.

Старший агент улыбается и, протягивая руку, идет к Дешани. Женщина отвечает рукопожатием и на секунду задерживает его. Она не из тех людей, которые позволяют себе лишнее.

– Рад, что ты в порядке, Прия, – тепло говорит Вик.

– Разве я не всегда в порядке?

– Нет. Но теперь все нормально.

Прия отвечает ему жалкой слабой улыбкой, но все-таки это улыбка. Эддисон неохотно разжимает объятия, чтобы она могла сесть поудобнее. Но от постели не уходит.

– Как ваши девочки? – спрашивает Прия у Вика.

– Холли намерена приобрести спальню по цене целого магазина, поэтому они с матерью плетут интриги и сговариваются. Я узнал, что такое пуховое одеяло. – Вик озорно улыбается, и его обветренное лицо внезапно молодеет. – Теперь я, по крайней мере, точно знаю, что его делают из ткани и кладут сверху на постель.

Рамирес хихикает и поправляет ремень сумки.

– Теперь я вижу, что ты в порядке – или будешь в порядке, – и собираюсь выяснить, что происходит. Увижу вас обеих позже.

– Разве не Эддисон обычно проводит осмотр места происшествия?

– Там в машине девчонка-агент; если я позволю Эддисону поехать с ней на место, то ей, возможно, придется покинуть Бюро.

– Стерлинг круче, чем кажется; не исключено, что уходить придется Эддисону.

Если б Рамирес стояла поближе, Брэндон вытолкал бы ее за дверь прямо сейчас. Словно прочитав его мысли, она, прежде чем выйти, шутливо грозит ему пальцем.

В палате всего два стула. Один похож на виниловое чудище в обивке, другой – штуковина из пластика под дерево – выглядит чертовски неудобным и, должно быть, рассчитан на то, чтобы посетители не задерживались. Вик подвигает чудище Эддисону, а кресло переносит на другую сторону кровати, ближе к ногам. Дешани стул не предлагают – знают, что у нее нервы на пределе. Она жмется к спинке кровати, чтобы оставить дочери побольше места.

Эддисон провел в самолете четыре часа, сознавая все это время, что может вот-вот узнать о смерти Прии. В данный момент неудобства не имеют для него значения.

– Они ничего не говорят мне про него, – тихо произносит Прия.

– Он в хирургии, – отвечает Вик. – Это все, что мы пока знаем.

Прия кивает.

Брэндон, не удержавшись, пересчитывает полученные ею повреждения. Левое запястье в эластичном бинте, металлические замочки в форме бабочек уже успели порвать его. Он видит, как начинают проступать синяки на ее руках, вокруг горла, на лице, особенно на скуле и подбородке. На переносице глубокая розовая ссадина и шрам; он гадает, осталось ли бинди на полу в часовне или потерялось в больнице. Финни говорил, что у нее повреждены ребра. Надо бы уточнить, но он решает не спрашивать. Не сейчас.

Прия открывает пачку «Ореос», достает пару печенюшек, ловким движением отделяет одну из них от крема и передает матери. Крошки падают на марлю. Секунду подумав, она пальцем снимает крем со второго печенья.

– Вот как?

Прия искоса смотрит на Эддисона.

– В нем нет молока.

– Может, если я позову кого-нибудь, чтобы это дело поправили, ты перестанешь есть, как дикарка?

Прия скатывает крем в аккуратный, почти идеально круглый шарик и отдает ему голое печенье.

– Есть более важные вещи, о которых можно поговорить, не так ли?

Эддисон обдумывает ее вопрос, потом кладет печенье в рот.

– Нет, не так.

– Дети, не балуйтесь, – ворчит Вик, напуская на себя страдальческий вид.

Прия почти незаметно кивает Эддисону, и тот расслабленно откидывается на спинку стула. Если она хочет «Ореос», пусть ест, как ей нравится. Девушка кидает кремовый шарик в рот, вытирает пальцы о поношенный больничный халат и поднимает руку, чтобы отбросить упавшие на лицо волосы. Через секунду они падают на прежнее место – тяжелая черная масса с голубыми прядями.

– Мама!

– Вижу, что в бинтах сделать это непросто, – соглашается Дешани. Она обходит кровать, останавливается возле дочери и заботливо собирает волосы руками. Пару раз Прия все же морщится. – Здесь запекшаяся кровь, – замечает Дешани, стараясь смягчить невеселые слова слегка шутливым тоном. – Отмоем, когда приедем домой.

В дверь стучится и заглядывает Финни.

– Операция еще не закончилась, но они пришлют кого-нибудь, если вы хотите узнать новости из первых рук.

Надо бы идти Эддисону, но вместо него из объятий винилового чудища вырывается Вик.

– Дешани, вы не принесли одежду для Прии?

Она качает головой.

– Я приехала прямо из офиса.

– Сейчас я выйду и заодно посмотрю, что предлагают в магазине подарков, а эти вещи заберем в лабораторию. – Вик подходит к кровати, чтобы забрать опечатанный мешок, и кладет руку на плечо Эддисона – не пожимает, не встряхивает, всего на мгновение, – а потом уходит. Своего рода подарок.

Временами Брэндон понимает, как ему повезло иметь напарником Вика.