— О чем ты? — нахмурилась я.

К столику подошел официант с нашими закусками. Опустив блюдо на стол, он широко улыбнулся Фишеру.

— Что-нибудь еще?

— Не сейчас. Вот если попозже…

— Договорились, — просиял официант.

Когда он ушел, Фишер взял кусочек моцареллы и подмигнул мне:

— К нему. Мой новый путь привел меня к нему. Так что мне уже не стоит беспокоиться о планах на вечер.

* * *

В пятницу вечером я ушла из офиса около семи. «Персональный аромат» отправил товар без задержек, и уже на следующей неделе наш сайт должен был начать прием заказов от публики. Оливия договорилась с руководителем местной телекомпании о том, что меня пригласят в одно из утренних шоу, где выступали женщины, которым хватило смелости открыть свое дело. А парочка журналов согласилась напечатать интервью со мной. Словом, осуществилось все, о чем я так долго мечтала. Но у меня не было даже сил порадоваться этому.

Сегодня утром я не выдержала и отправила Хадсону сообщение: Я скучаю по тебе. Сообщение он прочел, но ответа так и не последовало. Мне стало очень горько.

Как-то в детстве, когда мы были с родителями на пляже, я принялась прыгать в волны, и однажды волна ударила меня изо всей силы. Меня затянуло под воду, закрутило, и я никак не могла выбраться на поверхность… Вот так я и чувствовала себя после разлуки с Хадсоном. По утрам мне приходилось усилием воли вытаскивать себя из постели.

Наступили выходные, но мне совершенно не хотелось ехать домой. В поезде я настолько погрузилась в свои мысли, что не сразу вспомнила, где нахожусь. В какой-то момент я подняла голову и увидела, что мы подъезжаем к очередной станции. Внимание мое привлекла надпись на стене:

Я встала. Вагон был набит битком, так что мне пришлось проталкиваться к выходу. Прямо за углом находилась Нью-Йоркская публичная библиотека. Я знала, что мне не стоит усаживаться на ступеньках библиотеки, которая всегда теперь будет у меня ассоциироваться с Хадсоном, но ничего не могла с собой поделать.

Стояла осень, дни становились все короче. И вскоре после того как я уселась на свое излюбленное место, солнце стало садиться за горизонт. Небо окрасилось в оранжево-фиолетовые тона, и я на мгновение прикрыла глаза, пытаясь вернуть себе душевное равновесие. Когда я снова открыла их, взгляд мой упал на человека, который стоял у подножия лестницы и смотрел на меня.

Я несколько раз моргнула, не в силах поверить своим глазам.

Не может быть!

Сердце у меня забилось быстрее, когда Хадсон поднялся по ступеням и остановился рядом.

— Не возражаешь, если я присяду?

— Конечно, нет.

Хадсон опустился на ступеньку возле меня. Сцепив пальцы, он уставился себе под ноги. Последовало долгое молчание. За это время я смогла как следует разглядеть его. Не виделись мы всего неделю, но этого хватило, чтобы лицо у него осунулось, а под глазами появились темные круги. Даже кожа, такая сияющая и загорелая, казалась тусклой и неухоженной.

В голове у меня крутилась сотня вопросов. Он искал здесь меня? Или пришел, чтобы просто посидеть и подумать? Что изменилось за эту неделю? Судя по его лицу, ситуация только ухудшилась. С другой стороны, складывалось впечатление, что Хадсон пришел к какому-то решению, которое не так-то просто озвучить.

Покопавшись в сумочке, я достала шоколадный батончик и протянула ему.

— Тебе он, похоже, нужен не меньше, чем мне, — печально улыбнулся Хадсон. — Хочешь половинку?

В течение следующих десяти минут мы сидели рядом на ступенях Нью-Йоркской публичной библиотеки — того места, где Хадсон когда-то женился и где потом состоялась наша встреча, и молча жевали шоколад.

В конце концов Хадсон нарушил молчание.

— Ты как, в порядке?

— Бывало и лучше. А ты?

— Могу сказать то же самое, — печально улыбнулся он.

И снова воцарилось молчание.

— Прости, что исчез на несколько дней, — вздохнул Хадсон. — Но мне надо было кое-что утрясти.

Тут я повернулась и взглянула на него.

— И как, получилось?

— Более-менее, — пожал он плечами.

Я кивнула.

Хадсон рассеянно смотрел вперед. Я заметила, что в его глазах заблестели слезы.

— Джек во всем признался, — сказал он наконец.

Мое сердце сжалось от боли. Не раздумывая, я обняла Хадсона за плечи.

— Мне так жаль… ты даже не представляешь, как я тебе сочувствую.

— Я решил не говорить об этом Лекси.

Надо же. Я-то думала, что он сразу кинулся к ней.

— Ясно…

— Ну наору я на нее и что? Ни мне, ни Чарли от этого лучше не будет. Лекси — мой враг, и было бы глупостью выдавать ей мои планы… До тех пор, по крайней мере, пока я окончательно не определюсь со своим решением.

Он перевел дух, а когда заговорил, голос его звучал глуше обычного:

— Чарли — моя дочь и останется ею, даже если…

Он замолчал, не в силах продолжить фразу.

Глаза у меня защипало от слез.

— Ты совершенно прав. И ты замечательный отец, потому что ставишь на первое место чувства Чарли, а не свои собственные.

— Как бы то ни было, я решил провести тест ДНК. Мне не очень-то хочется знать результаты, но это необходимый шаг. Не дай бог, с Чарли что-то случится и ей потребуется переливание крови. — Он помолчал пару секунд. — Через неделю все станет ясно.

Я еще крепче прижалась к нему.

— Мне так жаль, что ты вынужден проходить через все это.

Хадсон повернулся и впервые посмотрел мне прямо в глаза.

— Прости, что я так долго не отвечал тебе.

— Не извиняйся, — покачала я головой, — я все прекрасно понимаю. Мне и самой потребовалось время, чтобы все как следует переварить. Знай только, что я не собираюсь ничего скрывать от тебя. Я не сразу поняла, в чем дело, а когда поняла… не знала, как это лучше подать.

— Ну да, слишком много совпадений. Мне тоже потребовалось немало времени, чтобы понять наконец, что это вовсе не совпадения.

— О чем ты? — отстранилась я.

Хадсон убрал у меня с лица прядь волос.

— Почему ты сейчас здесь?

— В смысле — у библиотеки?

Он кивнул.

— Даже не знаю. Я ехала с работы, случайно подняла голову и увидела эту остановку. И неожиданно захотела выйти…

— А знаешь, почему я здесь?

— Почему?

— Я тоже ехал в метро и случайно глянул в сторону выхода. И сквозь толпу увидел, как ты сходишь на Брайант-парк. Мой поезд остановился как раз напротив твоего. Я пытался протолкнуться к дверям, но не успел, и мне пришлось проехать лишнюю остановку. Потом я бегом припустил до библиотеки.