Я с изумлением взглянула на него.

— Ты случайно поднял голову и увидел, как я выхожу из поезда, который я тоже покинула просто так, даже не на своей остановке?

— Называй это как хочешь, — улыбнулся Хадсон, — но я больше не верю в случайности. Просто Вселенная делает все возможное, чтобы мы были вместе. И так было с самого начала, еще до того, как мы встретились.

К глазам у меня вновь подступили слезы. Пустота, которую я ощущала все эти дни, стала таять. Разумеется, Хадсон прав. Да, началось все с этого чертова дневника, но сквозь цепочку совпадений нас вела какая-то высшая сила.

Наклонившись, я потерлась щекой о его щеку.

— Думаю, нам стоит уступить. Что толку сопротивляться, если весь мир настроен свести нас вместе? Против него у нас нет ни малейшего шанса.

— Радость моя, я уступил судьбе в тот самый миг, когда увидел тебя.

Хадсон

Последняя неделя стала просто кошмарной.

И хуже всего оказалось вчерашнее утро. Я ждал результаты ДНК с девяти часов, однако они запаздывали. Стелле, которая хотела быть рядом со мной в такой момент, пришлось уехать на бизнес-ленч. Может, оно и к лучшему, потому что я расплакался, как ребенок, когда мне наконец позвонили из лаборатории и сказали, что моя дочурка… на самом деле не моя.

К тому времени когда Стелла вернулась домой, я уже мертвецки набрался. Вырубился около девяти вечера. Шести часов сна мне вполне хватило, чтобы прийти в себя, и с трех ночи я уже не спал.

Как я смогу смотреть теперь в глаза Чарли? Знать правду и скрывать ее — все равно что лгать. Отныне я стану чувствовать себя настоящим обманщиком. Я ведь всегда старался быть честным с ней. Мне хотелось, чтобы Чарли доверяла мне — как я когда-то безоговорочно верил своем отцу.

Около шести утра небо начало светлеть. Тонкий лучик солнца упал на прекрасное лицо Стеллы, и я повернулся на бок, чтобы полюбоваться, как она спит. Во сне она выглядела такой умиротворенной, что у меня потеплело на душе. Я-то знал, как нелегко дались ей эти последние недели.

Словно почувствовав мой взгляд, она приоткрыла глаза.

— Что ты делаешь? — сонно спросила она.

— Любуюсь приятным зрелищем. Спи себе дальше.

По губам ее скользнула улыбка.

— И давно ты не спишь?

— Да не так чтобы очень.

— Стало быть, несколько часов, — улыбнулась она.

Проблема с родственными душами в том, что они с легкостью могут вычислить любую твою ложь!

Я убрал с ее лица прядь волос.

— Даже не знаю, что бы делал без тебя всю эту неделю.

— Без меня тебе не пришлось бы переживать худшую неделю в твоей жизни.

— Рано или поздно правда все равно выплыла бы на поверхность, — покачал я головой.

— Наверно, ты прав, — вздохнула Стелла.

— Думаю, я решил наконец, как мне вести себя с моей бывшей женой.

— И как же?

— Я и дальше не собираюсь говорить Лекси, что знаю ее тайну.

— Ты серьезно? Почему ты так решил?

— Главное для меня сейчас — не причинить боль Чарли. Она еще слишком мала, чтобы самой разобраться в этом нагромождении лжи. Как и всякому ребенку, ей нужны стабильность и предсказуемость. И не мне рушить ее жизнь только ради удовольствия поквитаться с бывшей женой. Лекси хочет, чтобы я обеспечил ей и ребенку достойную жизнь. Джек хорошо зарабатывает в настоящее время, но подобные траты ему не по плечу. Если Лекси почувствует, что ее финансовому благополучию приходит конец, она может отыграться, сообщив Чарли, что папа — на самом деле ей не папа.

Я сжал руку Стеллы.

— Я уже сообщил Джеку о результатах ДНК, так как это показалось мне правильным. Он сказал, что биология сама по себе мало что значит и Чарли — моя дочь. Судя по всему, он не собирается вмешиваться в ее жизнь. И тут он прав. Никакие тесты не отменяют того факта, что Чарли — моя дочь. Когда-нибудь, когда она станет постарше, — голос у меня дрогнул, — я открою ей правду.

Стелла печально улыбнулась.

— Думаю, ты прав. Другое дело, что теперь, когда ты знаешь правду, тебе придется нелегко в общении с бывшей женой.

— Ясное дело, — покачал я головой. — Но мне придется постараться ради дочки… ради Чарли.

Стелла коснулась моей щеки.

— Не надо этих оговорок. Ты и в самом деле отец Чарли. Потому что родитель — тот, кто ставит интересы ребенка выше собственных. А из троих взрослых, причастных к судьбе девочки, ты — единственный, кто так поступает.

Я кивнул.

Несколько минут мы лежали молча. Моя рука покоилась между нами. Но, когда Стелла коснулась ее, я обнаружил, что моя ладонь сжата в кулак.

— Ты как натянутый канат, — сказала она.

— Да. Пожалуй, стоит отправиться на пробежку, чтобы снять напряжение.

— Тебе сегодня нужно на работу или куда-нибудь еще?

Я покачал головой:

— В офис я сегодня точно не собирался.

Она взяла мою руку и поднесла ее к губам.

— Я знаю куда более приятный способ снять напряжение, чем нарезать круги вокруг дома.

Несмотря на бессонную ночь и невеселые мысли, прикосновение ее губок к моей руке настроило меня на оптимистичный лад.

— Правда? И что же это за способ?

В ответ она перевернула меня на спину и уселась сверху. Затем сдернула с себя футболку — только грудь качнулась в такт рукам. Я потянулся к этим чудесным округлостям, но Стелла укоризненно погрозила пальцем.

— Нет-нет, мы снимаем стресс. Я сама сделаю все, что нужно.

Я закинул руки за голову, предположив, что сегодня она хочет быть сверху. Но Стелла спустилась еще ниже. Ее маленькая ручка крепко сжала мой пенис. Стелла облизнула губки, а затем наклонилась и скользнула языком по головке члена.

Когда она выпрямилась, глаза ее лукаво блестели.

— Покажи мне. Покажи мне, как ты меня хочешь.

Застонав, я запустил пятерню в ее волосы. Стелла закрыла глаза, и в следующее мгновение губки ее сомкнулись вокруг моего петушка.

Ч-черт.

Насколько же это лучше, чем какая-то пробежка.

Словно чувствуя, что мне нужно, Стелла взялась за дело. Она помогала мне протолкнуться внутрь, и мой ствол раз за разом касался ее глотки, а затем снова скользил назад. Это было самое потрясающее и мучительное чувство одновременно. Мне ужасно хотелось приподнять бедра и продвинуться дальше, но я боялся сделать ей больно. Спустя несколько минут Стелла выпустила меня и подняла голову.

— Покажи мне. Покажи, как ты этого хочешь.