Даффи вновь допил свой бокал и поставил его на стол.

– Эта сторона твоей жизни никогда мне не открывалась, – заметил он. – Ради бога, расскажи о своих девушках, хотя бы о той, что была триста лет назад.

Бокал волшебника тоже опустел, и с минуту взгляд его блуждал от змеи в левой руке к бокалу в правой. Наконец, приняв решение, он подставил пустой бокал ирландцу.

– Она была ведьмой из Суссекса, и звали ее Беки Бэнам, – проговорил он, пока бренди струилось в бокал. – Просто деревенская ведьма, но самая настоящая – не чета гадалкам по хрустальным шарам.

– И эта… связь прервалась, потому что ты был слишком стар для уступок или не утруждался сдерживать здравый смысл?

– Нет. Эта – нет.

– О, так это было ее решение?

– Нет. Ее… – он исподлобья взглянул на ирландца, – ее сожгли на костре.

– А! Как жаль это слышать! – Даффи не знал, что бы еще добавить про женщину, которая, как бы о ней ни думать, умерла задолго до его прапрабабки.

Аврелиан кивнул.

– Жаль, говоришь? Вот и мне было жаль. Когда через неделю или две я узнал об этом, я… побывал в той деревне. – Он задумчиво отхлебнул бренди. – До сих пор там можно увидеть одну-две печных трубы, торчащих из травянистых холмов.

Резко встав на ноги, старик, пошатнувшись, направился к сундуку в углу.

– Где-то здесь, – сказал он, откидывая тяжелую крышку и небрежно сдвигая в угол мелкие предметы, – книга деревенских заклятий, которую она мне подарила. Э-э… Ага!

Он выпрямился, держа в руке потрепанную книжечку в кожаном переплете. Открыв ее, он прочитал что-то на обороте переплета, резко захлопнул и, заморгав, поднял глаза к потолку. Даффи устыдился мгновенной вспышки симпатии.

«Ради бога, парень, немного сдержанности, возьми себя в руки», – подумал он. Чтобы перевести разговор на менее сентиментальную тему, он поинтересовался:

– А что ты думаешь по поводу окончания осады? Волшебство ничего тебе не приоткрыло?

Аврелиан положил книжку на заваленный стол и, немного смущенный, присел.

– Нет, ничего. Как волшебник я сейчас глух и слеп, я ведь тебе уже объяснял. Когда я хочу узнать, как держится Вена, я спрашиваю кого-нибудь вроде тебя, кто видел все своими глазами.

Он наконец засунул змею в рот и, скосив глаза, уставился на ее головку. Примерно через минуту кончик зарделся красным, коротко вспыхнуло пламя, и он довольно выдохнул дымок.

Даффи поднял бровь.

– И много такого ты еще способен сделать?

– О, только маленькие фокусы, скажем, заставить жуков танцевать или завернуть юбки девчонок над их головами. Что-то в этом духе. Но абсолютно ничего впрямую направленного против турок, даже чесотку в голове или вонь от ног. Мы, разумеется, точно так же "защищены от Ибрагима… Все могущественные области магии оказались в мертвой зоне, о чем я предупреждал тебя еще пять месяцев назад.

Даффи вновь наполнил свой бокал.

– Да. Тогда ты хотел закончить с дождевой магией, пока у тебя оставались силы для заклятий – так, чтобы магия успела бы подействовать.

Старый волшебник был задет.

– Успела бы? Болван, она подействовала Ты видел у турок хоть одну большую пушку, вроде тех, что обрушили стены Родоса? Нет, не видел. Вызванные мной дожди вынудили Сулеймана бросить их по пути.

– Спору нет, дождь пошел в самое время, – согласился Даффи. – Но точно ли это был вызванный дождь, а не просто явление природы, которое все равно случилось бы?

– Ты там был и сам все знаешь. Просто тебе хочется мне возразить.

– Ну ладно, признаю, тогда в мае тебе это удалось. Но что нам проку сейчас от волшебника, чары которого бездействуют?

Аврелиан выдохнул длинную струйку дыма.

– Представь, что схватился с фехтовальщиком, равным тебе по силе. Твой кинжал парирует его кинжал, а меч – его меч. Ты не можешь ударить кинжалом – но разве при этом он бесполезен?

– Нет… только я не стал бы просто стоять и пыжиться. Пнул бы гада ногой или плюнул бы ему в морду. Послушай, когда ты раньше упоминал об этой мертвой зоне, то говорил, что она непреодолима реально.

Аврелиан нахмурился.

– Да. Так и есть.

– Реально не то же самое, что абсолютно.

– Слушай, завтра утром реально взойдет солнце, а море реально…

– Так, значит, ее можно нарушить? Пусть это бесконечно трудно или почти невероятно, но все-таки возможно?

– Может ли человек отрезать и пожарить собственные ноги, чтобы не умереть от голода? Да.

– Но как? То есть не этот голодающий…

– Понятно. Итак, есть два возможных пути для высвобождения всего могущества боевой магии. Один до крайности сомнителен, второй до крайности очевиден. Про какой из них ты хочешь услышать?

– Про оба. Что за сомнительный путь?

– Видишь ли, основой существующего равновесия служим Ибрагим и я – и оно склонится в нашу сторону, если Король-Рыбак сам выедет на поле боя и присоединит свою волю к моей. Ты понимаешь? Он должен присутствовать физически и принимать участие. Это немыслимый риск, как, скажем, в шахматной игре выдвигать короля вперед из-под защиты пешек, когда на кону твоя жизнь и жизни всех, кого ты знаешь. – Он развел руками. – Вена, в конце концов, не самый последний оплот в борьбе против Востока. Есть другие средоточия силы, где мы могли бы вновь собраться и быть не в сильно худшем положении, чем теперь. Но другого Короля-Рыбака уже не будет. Если его поразит случайная пуля или зарубит какой-нибудь на диво ретивый янычар либо если от избытка напряжения у него просто откажет сердце… тогда конец всему. Если сейчас, пока он только хворает, Запад на грани хаоса, представь, что будет, если король умрет.

– Да уж, понятно, ничего хорошего. Э… но у турок не будет шанса уравнять возросшие ставки?

– Не при таком положении дел. Единственный путь для них – если бы Владыка Востока тоже присоединился к битве, чтобы сохранить равновесие, тогда напряжение только возросло бы, ибо с каждой стороны затрачивались бы большие силы. Но, без сомнения, их Владыка надежно укрыт в Турции или еще где-то.

Даффи поскреб подбородок.

– А так ли уж безрассудно вовлечь Короля-Рыбака в битву? Мне думается…

– Ты и понятия не имеешь, что ставится на карту, – оборвал Аврелиан. – Случись что не так, потеряно будет все. Королевства Запада исчезнут, оставив лишь пустоши для разрозненных племен, живущих в руинах выжженных городов в ожидании дня, когда Сулейман приберет их к рукам.

– О, перестань, – возразил Даффи, – не стоит преувеличивать. Согласен, что все обернется плохо, но ведь не настолько.

– Заявил знаток метафизической истории! Тебе, Брайан, не доводилось видеть культуру, потерявшую свою опору, свою душу. Я не преувеличивал.