Мужчины и женщины, от которых осталась лишь плоть – разросшаяся, перековавшая их личности.

Один сидел на корточках на стреле крана, двое других забрались на крыши вагонов справа и слева от нас, а еще пара находилась на пути к выходу. Проще говоря, мы попали в не самую удобную ситуацию.

Переложив револьвер в левую руку, Мюр обнажила «Мясника». Тварь на вагоне справа тут же спрыгнула на землю, подобравшись.

– Какие же они мерзкие! – с содроганием произнесла девушка.

– Без резких движений иди за мной.

Склад с проломом, куда спокойно мог въехать мобиль, находился в пятнадцати ярдах от нас. «Шакалы» следили за каждым нашим шагом, и я видел, что по морде ближайшего к нам течет пенистая слюна.

Мы преодолели половину расстояния, когда на нашу вечеринку ворвался желейный гигант и замешкался, увидев такую толпу.

Всё решили за него.

– Уйди-дуй-ди-дууу! – точно напильником по костям резанул неприятный звук.

Пятерка хищников правильно расставила приоритеты своей охоты, предпочитая много сытной плоти, и, забыв о нас, ринулась на новую жертву. Их не пугал ни размер, ни вес, ни свирепость.

Это позволило нам с Мюр заскочить на склад и прижаться спиной к завалу из досок. Не слишком надежное укрытие, расположенное близко к схватке, но выбирать не приходилось.

Четверка каруселью закружилась вокруг желейного человека, и тот, как видно соображая довольно медленно, никак не мог понять, на кого же бросаться первым. Лишь стонал да махал руками, поворачиваясь то к одному, то к другому.

Теперь я рассмотрел то, что не видел раньше. Это большое создание было не одним мутантом, а несколькими, сросшимися в единую структуру, насмехаясь над природой и всей той эволюцией, о которой любят рассуждать ученые на четырнадцатой странице субботнего выпуска «Зеркал Хервингемма».

В рисунке, проступающем на его спине, угадывались искаженные лица. Они открывали рты, словно ноздри, с шумом засасывали воздух для раздувшегося тела. Под дрожащей плотью я видел не только кости, но и то, что теперь являлось мозгом, – целые конгломераты, протянувшиеся вдоль позвонков. Здесь слилось по меньшей мере двенадцать человек, и даже меня замутило от столь отвратительного зрелища.

Гигант топнул ногой, пытаясь раздавить одного из врагов, но тот ловко метнулся в сторону, и два его товарища тут же кинулись к другой ноге, передними лапами и зубами отрывая куски, отбрасывая их подальше, чтобы не дать желе затянуться и зарастить раны.

Метнулась когтистая рука, подхватывая не успевшую отскочить «гиену». Обезьянье тело с порванным животом, вращаясь как бешеное, взлетело в воздух и врезалось в вагон, проломив его деревянную стенку.

Тот, что все это время оставался сидеть на стреле крана, прыгнул, растянувшись в воздухе, рухнул великану на загривок и активно заработал лапами, разрывая гротескные лица. Хлещущая в морду алая кровь и ее тяжелый, густой запах лишь раззадоривали хищника.

Желейный человек, простонав, закинул лапу, но на этот раз промахнулся, противник спрыгнул с его плеч на мгновение раньше, чем сомкнулись когти, а его товарищи вновь принялись рвать ноги до тех пор, пока гигант с грохотом не упал.

Мюр ахнула и отвернулась, не желая смотреть.

Они начали жрать его еще живым, с треском разрывая плотные жилы, скрежеща зубами по обнажившимся костям. Старине Осмунду придется поискать другой трофей, а еще бы лучше – свалить, прежде чем его укромный лагерь обнаружит эта четверка.

– Уйдем, – прошептала Мюр.

– Нет. – Я положил ей руку на плечо. – Жди.

Она возмущенно вздохнула, как и я желая бежать отсюда насколько можно быстрее, но подчинилась, все так же не глядя на страшную трапезу.

Гигант еще был жив, несмотря на то что один из убийц по плечи засунул голову в его нутро, беспрерывно чавкая. Изуродованные лица продолжали открывать рты-ноздри в беззвучном крике боли, и я в который раз поразился тому, насколько сложно убить жителей Старой Академии.

– Сейчас. И не беги, что бы ни случилось.

Мы выбирались из укрытия. Контаги были заняты едой. Тот, что стоял ближе всех к нам, отвлекся от пиршества. В гротескной деформированной морде я узнал женские черты, и эти крохи, оставшиеся от бывшей человечности, угадываемые в глубоко посаженных глазах, свалявшихся длинных волосах, окровавленном подбородке и рваных, вероятно, некогда прекрасных губах, вызывали желание отвернуться, больше никогда не видеть и как можно быстрее забыть.

Зрелище было отталкивающим и пугающим. Потому что люди не должны превращаться в такое и продолжать жить на свете. Куда гуманнее было бы убивать зараженных, чем изолировать их, отдавая на растерзание мотории и внушая родственникам больных ложную мысль, что когда-нибудь будет найдено лекарство и семьи обретут тех, кого потеряли.

Не обретут. Даже в сказках злые драконы никогда не превращаются в прекрасных принцесс, чего уж ждать от реальности?

Через мгновение контаги отвернулась и вновь набросилась на плоть. Охота удалась, и не было нужды убивать еще, если мы не отнимаем у них мясо.

Мы оставили страшное пиршество за спиной и шли сначала медленно, затем все сильнее ускоряя шаг, пока не скрылись за железнодорожными вагонами, и только после этого бросились бежать. Перелезли через забор, и прямо перед нами оказался канал Мертвых, заключенный в разбитую, заброшенную, заросшую одичавшими кустами снежноягодника набережную.

Я бы не взялся переплыть это водное пространство и в более подходящую погоду – течение очень сильное. А сейчас к тому же вода, должно быть, зверски холодная, да еще ветер. Без шансов добраться, полагаясь лишь на умение плавать.

Канал, а вернее, река отдаляла противоположный берег Стержня, тот едва угадывался в поволоке дождя.

– Мы добрались. У тебя вроде есть идея, как попасть на ту сторону. Сейчас самое время рассказать.

Девушка протянула руку, предлагая мне посмотреть туда, куда она указывала. Вдалеке я увидел останки железнодорожного моста, возведенного в самой узкой части канала. Раньше он связывал два района, но после того, как Академия превратилась в логово тьмы, мост, в отличие от Железного гиганта, решили не превращать в крепость, а взорвать.

Так что теперь он, мягко говоря, был не таким, каким его задумывали создатели. Существовало начало на первых опорах, затем ничто, провал, потом чудом уцелевшая центральная секция, снова воздух и, наконец, торчащий словно зуб железного дракона фрагмент на другом берегу.

– Гениально! – восхитился я, ничуть не пытаясь скрыть своего отношения к ее предложению. – У тебя там припрятана огромная рогатка, чтобы отправить нас на ту сторону?

Она закатила глаза, конечно же не оценив моего «остроумия», и буркнула:

– Просто доверься мне. Надо спешить.

Тут уж я не смог возразить – от людоедов нас отделял ненадежный забор и несколько сотен ярдов. Мост рос на глазах, дважды я видел таблички с едва видимыми, выцветшими буквами. Они говорили одно и то же: «Опасность! Карантинная зона!»