Два выстрела, прозвучавшие во влажной тишине джунглей, грубо развеяли сладкие мечты Софии о будущем величии. Не успев даже взмахнуть рукой, пара ее охранников повалились на землю, каждый с пулей в голове. Спрятавшийся в фюзеляже самолета снайпер, превративший иллюминатор в бойницу, хладнокровно уничтожил обоих. Третья пуля просвистела в воздухе, лишь едва задев прекрасную бразильянку, которая бросилась плашмя на землю, подтянув к себе автомат одного из погибших охранников. Младшие и старшие Лараби тоже бросились на землю и откатились подальше в кусты, опасаясь шальной пули.

Ответный огонь Софии и ее помощника был сокрушающим. Из двух автоматов они превратили фюзеляж в решето. Гильзы летели потоком, пронзительно визжали пули, иногда рикошетя о металл. Оглушительный грохот стоял в воздухе.

И вдруг после грохота тишина.

— Eu matei ele![79]— обрадованно сообщил охранник.

София выразила сомнение. Охранник, уверенный, что не ошибается, уже не соблюдая никакой осторожности, бросился к двери и вошел внутрь самолета. Через несколько секунд он вновь появился и очень довольный подтвердил:

— Ele esta morto![80]

В его голосе слышалось торжество.

Держа руку на спусковом крючке, София направила автомат в сторону семейства Лараби, прицелилась, потом приказала своему помощнику:

— Mata-los![81]

— Todos os quatro?[82]— уточнил охранник.

— Sim, se apresse![83]— распорядилась она и скрылась в корпусе самолета.

Охранник вытащил из кобуры револьвер и зарядил. Сразу было видно, что ему не впервой исполнять подобные приказы. С выражением полного равнодушия он подошел к лежавшим на земле взрослым и детям, приказал им встать в ряд и опуститься на колени.

Себастьян, Никки, Камилла, Джереми…

Джереми он приставил к затылку холодный ствол первому.

Крупные капли пота катились по лицу подростка, все тело конвульсивно вздрагивало. Он приоткрыл рот. Джереми был раздавлен чувством вины, был в ужасе от последствий своих необдуманных поступков. Из глаз его хлынули слезы. Он хотел только хорошего! Хотел, чтобы родители помирились! Но наивный идеализм его подвел, он столкнулся со страшной реальностью. По его вине сестра, отец и мать обречены на гибель!

Рыдания комом подкатили к горлу.

— Простите меня, — сдавленным голосом попросил Джереми, и в эту минуту охранник положил палец на спусковой крючок.

София осторожно продвигалась вперед по салону самолета. В узком проходе пахло порохом, гнилью, бензином и смертью.

Она пробиралась между коробками с пластиковыми пакетами, где лежал кокаин, прокладывая себе путь к телу Сантоса. Множество пуль прошили тело копа. Струйка черной крови тянулась у него изо рта. София равнодушно взглянула на мертвеца, но не удержалась и стала думать, кем был этот человек и каким образом ему удалось обнаружить самолет раньше ее. Она присела на корточки и, справившись с отвращением, все же сунула руку во внутренний карман пиджака неизвестного. Она думала, что найдет бумажник, но нашла корочки, свидетельствующие о принадлежности неизвестного к нью-йоркской полиции.

Встревоженная, она собиралась уже подняться на ноги, но тут заметила металлический браслет на правой руке копа. Присмотрелась, даже потрогала.

«Неужели наручники?..»

Поздно! Последним усилием воли Сантос открыл глаза, схватил Софию за запястье и застегнул на нем второй браслет.

Юная бразильянка оказалась в ловушке. Она попыталась освободиться, но что она могла поделать? Сидеть прикованной к трупу?! София заметалась, как лиса в капкане.

— Aurelio! Salva-me![84]— закричала она в панике, призывая на помощь своего подручного.

Отчаянный вопль Наркобарби помешал охраннику выстрелить. Он уже готов был расправиться с Джереми, но, услышав призыв хозяйки, опустил пистолет, оставил пленников и поспешил внутрь самолета. Протиснулся по узкому проходу между коробок и добрался до Флавии.

— Me livre![85]— торопила она его.

И тут Аурелио осознал, какой подарок послала ему судьба. В глазах у него вспыхнули сумасшедшие искорки. Кокаин! Миллионы долларов! Власть! Безграничные возможности! Он может делать все, что только пожелает! Он хозяин мира!

— Sinto muito,[86]— пробормотал он, приставил пистолет к виску Софии и спустил курок.

Оглушительный грохот взрыва потряс весь лес. Самолет взорвался. Как бомба.

А произошло вот что.

Себастьян подобрался к самолету и крепко-накрепко закрыл дверь в салон. Повернулся к Никки и дал ей знак отбежать с детьми подальше. А потом бросил в один из иллюминаторов зажженную турбозажигалку Сантоса.

Пулеметные очереди из штурмовых винтовок пробили не только фюзеляж, но и основной резервуар топлива. Оно растеклось повсюду. Самолет в один миг вспыхнул, точно костер. Пламя поднялось до ветвей деревьев.

В следующую секунду «Дуглас» взорвался.

Как бомба.

Два года спустя

Все началось с крови.

Все кончилось кровью.

Крики.

Страх.

Боль.

Страдания.

Мало того, что пытка длилась уже не один час, само время растянулось, как бывает во время горячечного бреда.

Обессиленная, распростертая, трепещущая, Никки открыла глаза и постаралась вздохнуть поглубже. Она лежала на спине и чувствовала палящий ее жар, неровные толчки колотящегося в груди сердца, пот, заливающий лицо.

Кровь билась у нее в висках, наполняя гулом голову, туманя взгляд. В беспощадном неоновом свете она стала различать орудия пытки — металлические инструменты, шприцы, людей в масках, которые наклонялись к ней, обмениваясь взглядами.

И снова нож вонзился ей в живот. Едва не задохнувшись, она издала вопль. Ей остро не хватало воздуха, не хватало кислорода, но выхода уже не было, приходилось идти до конца. Она вцепилась в подлокотники, спрашивая себя, как могла выдержать эту пытку семнадцать лет назад. Рядом с ней Себастьян произнес несколько успокаивающих, ободряющих слов. Но Никки его не слышала.