* * *

В первый день своего пребывания в Белдоре Келсону предложили осмотреть достопримечательности Старого и Нового Белдора вместе с Расулом и неким графом Бранингом, которые должны были стать их провожатыми. В это же самое время Летальд планировал провести пару встреч с официальными наблюдателями из Форсина, поскольку все южные соседи Торента прекрасно сознавали, сколь шаткое положение сложилось здесь после возвращения Лайема, и пытались сделать все от них зависящее, чтобы переход власти к королю от регентского совета прошел по возможности гладко. Сам Лайем ненадолго появился перед гостями вместе с матерью, братом и дядьями, причем ясно было, что он предпочел бы отправиться с Келсоном, а не оставаться во дворце.

Постепенно делалось все жарче. Расул провел их вдоль крепостных стен старого города, мимо собора, затем по каменному мосту на большую рыночную площадь к королевскому зверинцу и наконец к Белдорскому университету. Во дворец они вернулись после обеда, чтобы освежиться в висячих садах, где собирались в это время придворные.

Здесь, высоко над городом, журчащие фонтаны услаждали взор и слух, неся с собой прохладу. Для Лайема и его брата, которые должны были встречать благородных гостей, был установлен особый открытый шатер. Там же присутствовали дядья короля, его мать и несколько дюжин торентских сановников. Большинство чужеземных посланцев уже прибыли в Белдор и присутствовали здесь же, в саду, наслаждаясь прохладительными напитками и изысканными сладостями, разложенными на столах под лимонными деревьями.

Летальд, хорошо знакомый с большинством присутствующих, взял на себя обязанность познакомить с ними Келсона. Короля сопровождали Дугал и Морган, однако последний куда больше внимания уделял Брендану и Пэйну, которые, по просьбе Лайема, остались с ним под королевским навесом. Юный правитель уже чувствовал недостаток общения с отроками своего возраста. Келсон, обративший внимание на то, как подружился Лайем с обоими мальчиками, пока они плыли из Ремута, теперь подумал, не удастся ли отдать их обоих в обучение как оруженосцев к торентскому двору, если с Лайемом все пройдет благополучно в ближайшие дни.

С большинством присутствующих гостей Келсон до сих пор не был знаком, хотя многие из них прекрасно знали, кто он такой. Ему доводилось встречаться с Бахадур-ханом, владыкой Р'Касси, о котором Летальд упоминал в Хортанти, — тот самый дядя, ко двору которого скоро должен был отправиться служить сын Летальда.

Вот и сейчас наследник Хорта Орсальского оказался рядом со своим родичем, когда тот явился поприветствовать Келсона; с ним он и должен был вернуться в Р'Касси после церемонии в соборе святого Иова. Что касается Келсона, то он лучше всего помнил Бахадура по отменным лошадям, которых тот продал в Гвиннед… Также он был знаком с Изарном Логринским, часто бывавшим при дворе в Ремуте с грузом отменного вина, которым славилось его крохотное княжество.

К удивлению Келсона, в Торент явились и его западные соседи: Грон, герцог Каламский, представлял Коннаитский совет независимых княжеств; и присутствовал даже посланник Лланнедского короля Колмана. Чуть позже он обнаружил среди собравшихся также и Азима, который держался в кругу прочих князей-кочевников. Сейчас на нем были королевские синие одежды Нур-Халая, а не его привычное черное одеяние, ибо здесь он представлял своего брата, принца Хакима. Встретившись глазами с Келсоном, Азим поднес правую руку к сердцу и слегка склонил голову, приветствуя северного короля.

Вместе с Летальдом они подошли ближе к шатру Лайема, и Келсон подозвал к себе обоих герцогов. Лайем встретил их очень сердечно, однако прочие придворные были куда менее любезны, за исключением Расула; Матиаса же нигде не было видно. Мораг немедленно удалилась, едва завидев человека, который убил ее супруга и брата. Махаэль, старший дядя Лайема, едва удостоил Келсона поклоном и парой церемонных слов приветствия, прежде чем отвернулся и принялся оживленно беседовать с каким-то торентским вельможей.

Ни малейшей сердечности не выказал к гостям и брат Лайема, — худощавый десятилетний мальчик с пронзительным взглядом черных глаз, выделявшийся среди прочих темноволосых Фурстанов неожиданно светлой шевелюрой. У него имелись собственные ментальные щиты, но также его постоянно прикрывал Теймураз, державшийся поблизости. Юный Ронал-Рурик отвесил Келсону церемонный поклон, в точности как требовалось по этикету, и поспешил удалиться вместе с дядей. Глядя им вслед, Келсон подумал, что мальчик совершенно прав в своих опасениях, — хотя спасаться бегством вместе с Теймуразом могло оказаться куда опаснее, чем бежать от него. Однако едва ли стоило ожидать, что Ронал-Рурик способен это понять.

Королевский прием принес Келсону много неожиданностей. В Торенте и впрямь было иначе, чем дома, и он то и дело поражался, как многому ему еще предстоит научиться. Один из самых запоминающихся уроков был преподнесен королю, когда он обменивался положенными любезностями с парой снисходительно поглядывающих на него вельмож, которых представил Келсону отец Иреней. Дугал по-прежнему оставался рядом, в то время как Морган отошел поговорить о чем-то с Дерри, Ариланом и Сэйром Трегернским.

Позже Келсон так и не смог понять, что заставило его отвлечься, — но внезапно он заметил, что Лайем вдвоем с Матиасом, о чем-то негромко переговариваясь, направляется к небольшому пруду, где лениво шевелились жирные карпы. Мраморный бортик пруда прекрасно подходил для того, чтобы присесть там в тени и прохладе, давая отдых гудящим ногам, чем и воспользовались многие придворные.

Поскольку он вынужден был хотя бы делать вид, что прислушивается к разговору Иренея и двоих торентцев, Келсон едва ли обратил бы внимание на короля и его дядю, — однако что-то в их манерах показалось ему странным. Лица у обоих были слишком напряженными для простой светской болтовни, хотя, казалось, что они прогуливаются без какой-то определенной цели.

Именно поэтому Келсон и продолжал следить за ними взглядом. Матиас прошел мимо пруда и присоединился к группе каких-то сановников, тогда как Лайем, в свою очередь, никем не замеченный, двинулся в сторону темноволосой девочки лет шести, которая сидела на корточках между Бренданом и Пэйном на самом краю пруда и полоскала в воде кончик черной косы. Она метнулась вперед в тот самый миг, когда Лайем подошел к ним, обеими руками забила по воде, обрызгав обоих своих поклонников, и с торжествующим воплем извлекла на воздух золотистого карпа.

Заливаясь хохотом, Брендан и Пэйн мужественно попытались удержать скользкую добычу, которая извивалась и выгибалась у них в руках, и даже Лайем присоединился к ним, но все было тщетно. С громким всплеском карп вернулся в воду, окатив всех четверых потоком брызг, так что Пэйн едва не свалился в пруд следом за ним.

— Очаровательный ребенок, — заметил Келсон отцу Иренею, в то время как малышка и трое ее спутников веселились от души. — Похоже, она пленила и вашего короля, и обоих моих пажей.

Иреней заметно напрягся, глядя на Келсона почти смущенно, тогда как оба придворных переглянулись со странным выражением лица.

— Это принцесса Станиша, сестра падишаха, — наконец, пояснил граф Уньяд, старший из двоих вельмож.