Сегодня нам приходится задаваться вопросом: почему эти глупые поселенцы делали такие нелепые, ужасные ошибки — почему распоряжались своей землей столь неблагоразумно, что причинили ей очевидный ущерб? Неужели они не понимали, что может произойти? Да, в конце концов они поняли, но поначалу их непонимание было естественным — они столкнулись с неожиданной и сложной задачей организации землепользования. За исключением вулканов и горячих источников, Исландия выглядела похожей на Норвегию и Британские острова, откуда прибыли первопоселенцы. У них не было никаких оснований предполагать, что почвы и растительность Исландии намного более уязвимы, чем те, к которым они привыкли. Им казалось вполне естественным осваивать альпийские луга под пастбища и устраивать на них выпас больших стад — как на холмах Шотландии; откуда было им знать, что в Исландии луга не могут долго служить пастбищами и даже низины не в состоянии долго выдерживать такое воздействие? Короче говоря, причина, по которой Исландия стала страной с самыми большими нарушениями природной среды в Европе, не в том, что прежде осмотрительные мигранты из Норвегии и Британии, вступив на исландский берег, вдруг утратили благоразумие, — но в том, что они оказались в обманчиво богатой, но очень уязвимой природной среде, для жизни в которой норвежский и британский опыт был недостаточен.

Когда исландцы наконец поняли, что происходит, они стали принимать соответствующие меры. Они перестали выбрасывать древесину, перестали держать свиней и коз, которые приносили наибольший вред окружающей среде, и в основном прекратили использовать в сельскохозяйственных целях альпийские луга. Соседи совместно принимали решения относительно действий по предотвращению эрозии, например, ежегодно весной определяли время, когда трава уже вырастала настолько, чтобы выпускать овец на общинные высокогорные пастбища, где стада паслись все лето, а осенью решали, когда приводить их обратно.

Фермеры стремились достичь соглашения относительно максимального количества овец, которое можно без вреда для будущего выпасать на общинном пастбище, и решали, как распределять это максимально допустимое количество между отдельными хозяйствами.

Такой способ принятия решений был достаточно гибким и позволял быстро реагировать на изменения окружающей среды, но все же страдал некоторым консерватизмом. Даже мои друзья-исландцы описывают нынешнее исландское общество как консервативное и негибкое. После того как в 1397 году Исландия перешла под власть Дании, датские правители, искренне пытаясь что-то улучшить в жизни подданных, постоянно сталкивались с противодействием исландцев и их отрицательным отношением к любым переменам. В длинный список новшеств, которые датчане пытались внедрить в Исландии, входит: выращивание зерна, усовершенствование рыболовных сетей, ловля рыбы с палубных (а не открытых) судов, засолка (а не высушивание) рыбы, изготовление веревок, дубление шкур и добыча серы — все это не для собственного употребления, а на экспорт. На эти и другие предложения датчан (и некоторых прогрессивных исландцев), подразумевавшие какие-либо перемены, следовал один и тот же ответ — «нет», независимо от предполагаемых выгод.

Мои друзья-исландцы считают, что этот консерватизм можно понять, если учесть уязвимость природной среды Исландии. За долгую историю исландцы привыкли к тому, что все новшества с гораздо большей вероятностью ухудшают, чем улучшают жизнь. В течение первых лет освоения Исландии поселенцы смогли создать более или менее эффективную социально-экономическую систему. Несомненно, при этом большая часть населения оставалась бедной и время от времени многие люди умирали от голода, но, по крайней мере, общество в целом было способно выжить. Другие эксперименты, проводимые исландцами в разные моменты их истории, оканчивались катастрофически. Свидетельства этих катастроф всегда были перед глазами жителей острова — брошенные фермы, обезображенные эрозией территории вокруг сохранившихся ферм и «лунный пейзаж» в предгорьях и на склонах гор. Весь накопленный исландцами опыт подтверждал: «В этой стране мы не можем себе позволить такую роскошь, как эксперименты. Мы живем в уязвимой природной среде; мы знаем, что наш образ жизни позволит выжить хотя бы кому-то из нас; не навязывайте нам никаких перемен».

Политическую историю Исландии с 870 года можно описать довольно кратко. В течение нескольких сотен лет Исландия была самоуправляющимся государством, пока в первой половине XIII века не начались междоусобные войны между вождями, принадлежавшими к пяти основным кланам; в результате погибли многие люди и были сожжены многие фермы. В 1262 году исландцы попросили короля Норвегии управлять Исландией, мотивировав просьбу тем, что находящийся на большом расстоянии король будет представлять для них меньшую опасность, давать больше свободы и, вероятно, не ввергнет страну в такой хаос, как их собственные доморощенные правители.

Браки между царствующими домами Скандинавии привели к тому, что Дания, Швеция и Норвегия в 1397 году объединились под властью одного правителя, интересы которого были сосредоточены на Дании, так как в то время она была самой богатой из трех стран; более бедные Исландия и Норвегия интересовали его в последнюю очередь. В 1874 году Исландия получила некоторую степень самоуправления, стала автономной в 1904 году и полностью независимой от Дании — в 1944 году.

С конца Средних веков экономика Исландии подпитывалась за счет экспорта вяленой рыбы, которая пользовалась спросом в растущих городах континентальной Европы — там требовалось все больше продуктов питания. Поскольку в самой Исландии не было высоких деревьев для постройки надежных больших судов, для ловли и вывоза рыбы исландцем приходилось пользоваться судами, принадлежавшими иностранцам — по большей части норвежцам, англичанам, немцам, а также французам и датчанам. В начале XX века исландцы наконец начали строить собственный флот, что привело к быстрому развитию рыболовства. К 1950 году более 90 процентов суммарного экспорта Исландии составляли морепродукты, что оставляло на долю лидирующего прежде сельского хозяйства ничтожно малую часть. Уже в 1923 году городское население Исландии превосходило по численности сельское. Сейчас Исландия — самая урбанизированная из скандинавских стран, половина ее населения проживает в столице Рейкьявике. Приток населения из сельских районов в города продолжается, исландские фермеры покидают свои фермы или превращают их в летние дома, отправляясь в город в поисках работы, кока-колы и мировой культуры.

Сегодня благодаря изобилию рыбы, геотермальной энергетике и электроэнергии, вырабатываемой на многочисленных гидроэлектростанциях, не нуждающаяся в древесине для постройки кораблей (изготавливаемых теперь из металла), Исландия — когда-то беднейшая страна Европы — стала одной из самых богатых стран мира в расчете на душу населения, и ее история — история потрясающего успеха, в противоположность историям гибели цивилизаций, рассмотренным в главах 2–5. Халлдор Лакснесс — лауреат Нобелевской премии по литературе — вложил в уста героини своего романа «Салка Валка» бессмертную фразу, которую мог произнести только исландец: «В конечном счете, жизнь — это в первую очередь соленая рыба». Но промышленное рыболовство требует решения столь же сложных задач управления ресурсами, как и лесопользование или земледелие. Сейчас исландцы усердно трудятся, чтобы восполнить ущерб, нанесенный лесам и почвам, который нанесли их предки, и стараются предотвратить подобные проблемы в рыболовной отрасли.