И второй вывод касается умения обрабатывать массивы информации, чтобы находить своих будущих избирателей. С. Иссенберг написал об этом целую книгу с хорошим названием «Лаборатория победы», которое как раз подчерквает переход к более объекьтивным, чем интуитивным методам построения кампании (Issenberg S. The victory lab. The secret science of winning campaigns. — New York, 2013). И это соответствует общей тенденции развития социальных наук, которая релаизуется на наших глазах.

Цивилизации строятся вокруг доминирующих на тот момент социальных коммуникаций. Монархии были жестко иерахическими, что резко завышало одну сторону за счет резкого занижения другой. Симметрия коммуникаций противопоказана монархиям. По этой причине по сегодняшний день Николая Второго пытаются «обелить», хотя он проиграл в своей жизни все что мог, включая собственную жизнь и жизнь своей семьи. И его поведение стало одной из причин 1917 года.

Кино удерживало на своих плечах тоталитарные социосистемы. И Гитлер, и Сталин знали и понимали роль кино. Репресии являются лишь одной, но не самой важной составляющей тоталитарной системы. В определенные периоды люди достаточно счастливы в тоталитарной системе. И отнюдь не репресии доставляют им это удовольствие.

Тоталитарная система управляет мечтами людей. И именно кино наиболее адекватно позволяет это делать. Оно посылает массовому сознанию мягкий вариант приказа как жить, в то время как жесткий вариант такого приказа обеспечивает репрессивный аппарат.

Управление мечтами — это наивысший уровень, поскольку это виртуальная система, в то время как репрессивный аппарат работает на уровне физической системы. Виртуальные системы очень активируются в моменты социальных изменений, поскольку только так можно обойти заблокированные властью доминирующие матрицы на уровне физической и информационной систем.

Брежнев получает и свой взлет, и свой закат уже в эпоху иного средства коммуникации — телевидения. Телевидение уже работает вне жестких репрессивных мер, удерживая население в рамках доминирующих правил.

Это то, что получило название управление по тенденциям, когда с экрана телевизора считывались региональными руководителями те нюансы изменений, которые верхи передавали вниз. Эта советская модель близка тому, что Запад обозначает как удержание своей повестки дня. Но в рамках советской и постсоветской повестки дня важен не только фактаж, но и распределение, кто прав, кто виноват в этом событии.

Показ протестной демонстрации на телеэкране демонстрирует, как правило, волеизъявление «плохих» людей. Это негативное поведение толпы против упорядоченных действий власти, которая сдерживает свои силы. Именно поэтому телевидение сохраняет доминирование власти. Оно принципиально не работает на уровне сложных содержаний, поскольку, являясь визуальным в первую очередь средством, не может этого делать. Оно всегда будет черно-белым повествованием.

Эпоха газет, которые действительно работают с нюансами содержаний, заканчивается с тоталитарными государствами. Там эти нюансы представляли интерес. В жесткой системе контроля, где доминирует принципиальный повтор, нюансы становятся интересными. Они редки, поэтому им уделяется такое внимание. Отсюда чтение между строк со стороны получателя информации или управление по тенденциям со стороны управляющего ядра.

Тоталитарные системы обладают удивительной силы символическими (виртуальными) механизмами. Все свои недостатки материального мира они легко компенсируют позитивами мира символического. И естественно, что кино, литература, искусство — главнейшие механизмы наряду со школой и наукой.

В нетоталитарной системе, наоборот, есть нюансы. В ней отсутствует голос власти в привычном понимании. Население начинает уставать от нюансов и хочет услышать от власти внятные слова. А власть уже не способна их произносить, поскольку она все больше смещается в систему, где слова и действия оказываются непараллельными мирами. Слов, как правило, оказывается много, а действий — мало. И еще меньше конкретных результатов этих действий.

Демократическая система впервые выпускает на арену «джинна» — кризисные коммуникации, возникающие из-за появления в массовом обиходе негативной информации о тех объектах, о которых бы умолчала тоталитарная система.

Кризисные коммуникации, как оказалось, не так страшны, как их боялась советская власть. Страшны их последствия и те выводы, которые могут возникать. Ведь система, переключившись с позитива на негатив, открывает слишком большое неконтролируемое поле. Неконтролируемость — вот то, чего все боятся: и демократические, и тоталитарные системы.

При этом главным становится не возникающий дефицит, а его последствия. Кризисные коммуникации можно еще определить как работу с дефицитом, в первую очередь — информации и доверия. Информации — со стороны источника, доверия — со стороны

Новая эпоха интернета, как и предыдущие, нацелена на овладение массовым сознанием. Массовый охват и увеличение свободы выбора создают иллюзию подлинной свободы. Но свобода нужна только для воздействия с помощью профессионалов. Интернет выпускает же на авансцену любителей. А любители могут обслуживать только себя и свой узкий круг. К примеру, они не в состоянии управлять мечтами.

Интернет забирает на себя и все негативное содержание. Власть сохраняет свое доминирование в телевизионном пространстве. Человек в интернете находится в иллюзии того, что его действия представляют какую-то информационную опасность для власти. Но реально он говорит свои слова «вот я им врезал!» исключительно в свою подушку.

Интернет сегодня — это вроде Любимова, Высоцкого, Окуджавы эпохи Андропова. Они имели свой сегмент «почитателей», что никак не отражалось на правильности линии программы «Время». Это модель выпускания пара, когда власти даже приятно, что кому-то может казаться, что она боится острого слова. Каким-то аналогом можно считать острый советский анекдот. Да, там смеялись, например, над Брежневым. Но в результате этого смеха Брежнев становился роднее и ближе. Анекдот не отторгал лидера, а приближал его.

Понятно, что на следующем этапе с трудом говорящий Брежнев уже не мог быть лидером эпохи телевидения. Хотя его приход современники описывают как позитив. Отсюда следует, что та модель, которую нам навязывали историки, когда говорили, что и Сталину, и Брежневу разрешили подняться наверх из-за их «серости», не является вполне адекватной. Ведь эти «серые» лидеры проправили дольше других, «несерых». И это говорит о не совсем адекватном понимании ситуации со стороны историков.

Выборы забрали идеологию силы, поменяв ее на идеологию привлекательности. Во всех странах правят «другие». Те, кто имеют силу. Но на поверхности оказываются те, кому эти представители силы отдают это право осуществлять правление от именно народа.

Бедными правят богатые, потому что богатые более красиво рассказывают на выборах, почему надо избрать именно их. И они являются более предсказуемыми для власти, поскольку они и есть власть.