Я протянул директрисе карту с просьбой показать на ней башню.

— Вот она, — ткнула пальцем директриса и добавила: — Как выйдете, направо до угла здания, а там ищите под плющом.

— Хорошо, теперь я найду её сам.

— Пожалуйста, перед вами здесь открыты все двери, можете ходить везде. Кроме туалетов, спален девочек и женского душа, разумеется. Ключи от хозпостроек спросите у кастелянши.

— Спасибо, непременно обращусь к ней, если понадобится.

— Но разве вы не пойдёте обедать с нами? — гостеприимно предложила мадам Шуйленберг.

Я вовремя вспомнил, чем у них кормят на ужин и завтрак, и решил, что лучше поголодаю.

— Спасибо, милочка, пожалуй, воздержусь. Мне надо следить за фигурой, — качнув бёдрами, улыбнулся я.

Моя ненависть к самому себе росла в геометрической прогрессии. Сколько ещё мне придётся изображать эту пошлую походку?!

— Не увидишь клада, так тебе и надо… — Мадам Шуйленберг выпустила клуб дыма мне вслед и незаметно вернулась к своему письму.

Я же, плюнув на всё её двуличие (ведьмы есть ведьмы), быстро вышел во двор, решив обойти весь университет от и до и найти здесь хоть что-то похожее на эту дурацкую снежинку. Двор оказался немаленьким, то есть абсолютно непропорциональным результату. В смысле результат практически полный ноль…

Мне пришлось дважды обойти всё здание по кругу, держа в руках стихи. Я перечитывал их снова и снова, пытался выстроить в логический ряд, но ничего не получалось. Хотя, с другой стороны, чего можно ждать от текста сумасшедшего? Но и иного решения загадки не было. Раз кто-то принял эти записи за конкретное указание направления и места и я хочу его поймать, следовательно, мне стоило поступить так же. Иначе он уйдёт…

Я вновь и вновь тщательно осматривал самую большую полукруглую часть университета. То самое левое крыло, где сейчас, как понимаю, располагались спальные комнаты студенток второго и третьего курса. Внутри мне делать точно нечего, там же всё перепланировали, снесли и построили заново. То есть всё интересное может находиться только снаружи. Но что?

Так, теперь главное — никаких отвлечённых фантазий, никаких предположений, никакой самодеятельности, только предоставленный текст! Итак, что там надо было сделать сначала?

— «Посмотри на грудь невесте», — вслух прочёл я.

Ну. Посмотрел. Как бы ещё разобрать, где у этой башни грудь? Она должна как-то выпирать, что ли?

— «Не пойми меня превратно…»

Да, у этого монаха кроме проблем с головой явно были сложности ещё и интимного характера, раз такие намёки и ассоциации… Хорошо, предположим, что грудь это не спина, браво логике! Всю ту часть здания, что выходит на двор университета, и будем считать грудью. Смотрим, смотрим, ищем…

Искомая «снежинка» нашлась на высоте примерно двух моих ростов. Просто её почти полностью скрывали красные листья дикого винограда, да и, честно говоря, с моей точки зрения, само изображение было весьма схематичным. Восемь перекрещивающихся линий, грубо вырезанных в камне. Не знай я, что это снежинка, с равным успехом мог бы назвать и звездой и ромашкой.

Ладно, не будем цепляться к мелочам, у каждого свои взгляды на творчество, решил согласиться я. Что дальше?

— «Убедись, что клад на месте. Закопай его обратно».

Чудесно! И как убедиться?! Понятия не имею…

Постояв в пустых размышлениях минут пятнадцать, я не пришёл ни к каким выводам. Копать под «снежинкой»? Но там была тротуарная зона, и кто мне здесь позволит ломать асфальт. Смотреть туда, куда указывает снежинка? Так, если встать к ней спиной и мысленно провести от неё прямую линию, то единственным более-менее интересным ориентиром был бы старый камень, положенный в год основания монастыря, а за ним уже ограда кладбища. Я не поленился сбегать посмотреть, но…

«Сей валун возложен в год 903

и да будет твердь!» —

прочёл я. Всё. Больше ни слова не было. Как не было и следов раскопа или попыток сдвинуть эту вросшую в землю махину с места. Тогда какой смысл на него указывать? А если не на него, то на что ещё? Не понимаю…

— «В лужах заблестели льдинки, К ним хвостом прилипла утка», — сверившись с бумажкой, протянул я.

Какие утки? Нет их здесь, хотя, возможно, лет триста — четыреста назад и были. Если, конечно, дядя Шац не пытался таким образом просто пошутить. Впрочем, для средневекового монаха утка, замёрзшая на льду, могла выглядеть очень смешной. Как и фраза «Снега нет, но есть снежинки». То есть снежинки есть где-то ещё или «Это несмешная шутка»?

На самом деле я нашёл ещё одно столь же схематическое изображение снежинки на валуне ближе к земле слева. Правда, никакой «шутки» (смешной или несмешной) я в этом не видел, но неважно, говорилось же, что тот монах — псих. Тем более что в расследовании ещё одна снежинка ничего не решала, потому что вообще указывала на выход с университетского двора. Типа если не понял, то вообще убирайся, так что ли? Вот уж воистину «Не увидишь клада, так…»!

Мимо меня пробежали две молоденькие студентки с вёдрами. Оказывается, единороги второй день волновались в стойлах, у ведьм считается, что это к беде. Никого, кроме девственниц, они к себе не подпускают, вот девушки и намеревались добавить могучим животным немного валерьянки в питьё, а то к ночи они разнесут свой загон. Ещё одна проблема, но хорошо хоть не моя…

Вот так, с больной головой, усталый, голодный и ничего не выяснивший, я вернулся к себе в комнату. Нужно было привести мысли в порядок и обо всём доложить шефу. Ведь, по сути, ясно главное: в университете орудует опасный преступник, он ищет клад и ради этого уже убил ни в чём не повинную смотрительницу кладбища. Спускать такое на тормозах нельзя. Полиция обязана найти негодяя, где бы он ни прятался, и мы его возьмём…

— Слушаю вас, Брадзинский. — Мой комиссар поднял трубку уже на шестом гудке. — Докладывайте, чего вы там натворили? Директриса отправила электронной почтой уже двенадцать жалоб по всем инстанциям — мы нарушаем им учебный процесс, надумываем несуществующие проблемы, раздуваем скандал, намеренно затягиваем следствие и совершенно не ищем преступницу, которая, по её мнению, давно сбежала и ловить её следует где-нибудь подальше от стен Сафо. А ваша Эльвира мне уже всю плешь проела! Хоть бы позвонили ей…

Я кротко выдохнул и попытался как можно обстоятельнее изложить шефу всё, что удалось выяснить на данный момент. Боюсь, получилось не особенно убедительно, но он понял, что пока нам никак нельзя делиться информацией с журналистами. А Эльвира выкачала бы из меня всё…

— Вы знаете, где скрывается эта «мадемуазель Аферман»?

— Думаю, да. Можно было бы призвать на подмогу женщин и арестовать негодяя, но так мы ничего не узнаем о кладе. Я предпочёл бы взять его на месте.

— Разумно, — согласился месье Базиликус. — А когда?

— Этой же ночью, — ответил я. — Думаю, мы с ним пришли к одинаковым выводам, и если мои предположения относительно «снежинок» верны, то в темноте он попытается прокрасться к валуну, поставленному в честь основания монастыря, и выкопать из-под него клад.