Тем временем Алекс кружил по катку, а это был один из последних наших с ним дней. Вот такие сыновне-отцовские узы. Джейн, по-видимому, во время таких праздников каталась вместе с ним, но я не вставал на ролики с тех пор, как вышел из возраста Алекса. В конце коридора с видеоиграми находилась будка, где выдавали ролики напрокат, ее отмечала светящаяся оранжевая надпись, как напоминание о вине. Три мамаши поговорили об отпусках и перешли на магазины одежды. Я мог бы к ним присоединиться. Или надуться, как Алекс. Мой сын слишком походил на меня в некоторых вещах, и это было неприятно. Ладно, пропади оно все пропадом. Когда динамики заиграли «Лихорадку субботнего вечера», я направился к будке проката.

Дождавшись удобного момента, Тед шагнул на каток, заскрипев ботинками. Коренастый мальчик в наколенниках только что промчался мимо, проделав окно между Тедом и кучкой из трех мальчиков, толкавших друг друга локтями. Они приближались, но вовремя увидели Теда и повернули. Двое поехали к центру катка, а другой к борту и врезался в него с глухим ударом.

— Извини, — сказал Тед и протянул руку помощи мальчику.

Это был рыжий веснушчатый мальчишка, неуклюжий и невысокий. Он глуповато ухмылялся, даже когда растянулся на полу. Но он схватился за протянутую руку Теда и вскочил на ноги, прежде чем Тед успел воспользоваться шансом и повалиться сверху. Бросив короткое «спасибо», мальчуган оттолкнулся от борта и понесся вперед за двумя друзьями. Тед наблюдал за вихрем детей, обдумывая свои дальнейшие действия. Ему бы только врезаться в кучу маленьких мальчиков, а подробного плана он не продумывал. В подобных ситуациях его покидала методичность, а разум беспорядочно наполняли мягкие тела и путаница рук и ног.

Еще одна попытка. Повернув голову, как бы высматривая запропастившегося ребенка, он ступил на дорожку ровно поперек пути летящего клина мальчиков, стремительно приближавшегося к нему и грозящего столкновением. Девочка-торпеда объехала группу, как будто ее кто-то подталкивал сзади, бросила на Теда недобрый взгляд и проехала справа от него ровно в двух сантиметрах. Секунду спустя стайка мальчишек волшебным образом раздвоилась, хотя не все они успели свернуть. Один из последних мальчиков врезался прямо в него. Тед был в восторге от того, как они столкнулись телами, как его встретили машущие руки.

— Ой, извини! — закричал он, разворачиваясь вполоборота так, что они вдвоем почти протанцевали друг с другом.

Прижавшись к телу мальчика, он почувствовал мягкое ерзанье, которое еле вынес. Он чуть сжал мальчика, надеясь, что тот не заметит, и отправил его в путь, крепко хлопнув по мягкому месту. Полумрак, громкая музыка — какого черта. Это просто мечта.

Он повторил уловку еще дважды, чуть ли не оседлав последнего мальчика, но тут к нему подъехала женщина и что-то прокричала. Тед замотал головой, показывая, что ничего не слышит.

— Я сказала, что здесь не разрешается находиться без роликов!

Она с осуждающим видом показала на его кроссовки и проехала мимо. Он хотел было не обратить внимания, но женщина обернулась на него с мрачным видом — и он врезался в мальчика, упрямо ехавшего по часовой стрелке. Они схватились друг за друга, чтобы не упасть, и это навело Теда на одну мысль: он еще лучше сможет наталкиваться нарочно, но как будто бы совершенно случайно, если встанет на ролики. Таким образом, у него появится удачный предлог. Едва коснувшись напоследок восьмилетнего малыша, он вздохнул и вышел с катка. Правда, он скоро вернется — и покатится вместе с ними.

Я помню, как несколько раз мама брала меня на ледовый каток с раздевалкой, где пахло влажным деревом. Чтобы зашнуровать коньки потуже, она пользовалась металлическим крюком и корчила гримасы. Каток моего детства отличался от теперешнего тем, что на нем играл органчик, а не диско, пока катающиеся делали круг за кругом. Иногда они тоже поскальзывались, как и я. У меня были слабые лодыжки или что-то в этом роде. По крайней мере, для этих современных роликов крюк не требовался. Как лыжные ботинки, они защелкивались на три регулируемые пластиковые застежки. Раз, два — щелкал я застежками.

И все-таки, поднявшись и выпрямившись, я ощутил трепет юности. От малейшего движения ролики покатились вперед, и я забарахтался, пытаясь восстановить равновесие. Я схватился за поручни и смотрел, как мимо меня проносятся тела. «Вы готовы?.. Раз-два-три!» — гремела музыка из гигантских усилителей, пристроившихся на потолке и угрожавших свалиться мне на голову. Почему я решился на эту глупость — чтобы быть рядом с Алексом, показать ему, что я не такой уж негодяй. Вокруг суетилось еще несколько взрослых, а одна женщина в черных обтягивающих брюках через каждые три метра отрывисто взвизгивала. Девочка-подросток с большими бедрами двигалась по прямому отрезку, как управляемая ракета. «Я смогу», — сказал я себе, повторив девиз группы психиатрической поддержки, единственной, которую мне доводилось вести в жизни. «Докажи», — огрызнулся Сногз. Я вышел на каток сразу за стайкой детей и храбро оттолкнулся от поручня. Не так уж плохо — правда, когда я попытался развернуться, мои ноги съехались крест-накрест. Мне удалось не упасть, расставив руки в стороны, как будто я собирался взлететь. Я остановился в центре катка в состоянии покоя. Поерзал роликами взад-вперед и снова тронулся с места, в этот раз более уверенно. В опасной близости проезжали другие роллеры, почти подрезая меня, но я еще не падал. «Повторяйте! — дразнила электрическая песня. — Четыре-пять-шесть!»

Я поехал вперед вместе с последней кучкой детей, хотя держался слегка позади. Мигали желтые и зеленые огни, а я высматривал Алекса.

Тед удивился, насколько удобно ему было скользить, едва отталкиваясь ногами. Металлические ролики, которые он помнил, громыхали гораздо громче, и требовалось прикладывать усилия, чтобы они катились. Может быть, дело в том, что он в последнее время много ходит пешком — научился контролировать тело, типа того. Соскользнув на каток у дальнего входа, он присоединился к потоку катающихся и для начала старался просто не отставать. Диско-музыка, «Я хочу найти место для себя… хочу найти того, кто похож на меня», попадала в такт с его шагами. Толчок правой… скольжение… толчок левой… скольжение… Через несколько кругов он, к своему удивлению, догнал цепочку мальчиков, ехавших на широко расставленных ногах, как будто верхом на козлах для пилки дров. Он представил себе, как прогибается назад, запрокинув голову, и проезжает под арками их ног. Или проскальзывает прямо сквозь их тела и появляется наполненный с другой стороны. Пока он медленно проезжал мимо, то разглядел мальчиков по отдельности: глуповатый рыжик, пузатенький блондинчик, жилистый крепыш, яростно размахивавший руками. Он хотел втянуть в себя все их существо, но вместо этого вдохнул запах давнишнего попкорна, доносившийся от буфетной стойки. «НЕ ОСТАНАВЛИВАТЬСЯ!» — предупреждал плакат на дальней стене. Он катился все увереннее, и крашеные шлакобетонные стены начали расплываться.

Раз я катаюсь плохо, не говоря уж о том, что медленно, я решил, пускай лучше Алекс проедет мимо меня, чем я буду пытаться его догнать. Из-за разноцветных огней было плохо видно, но, по-моему, это он в серой рубашке на той стороне катка. Он катается не очень ровно, не так, как некоторые другие мальчики, но у него получается все лучше. Жалко, не могу сказать того же о себе. Каждый раз, как я отталкиваюсь одним роликом, меня кренит в другую сторону. Проклятая музыка нисколько не помогает: «Падаю, падаю, кажется, я падаю… в бездну любви!» Какой-то инстинкт подсказывал детям, как надо объезжать меня.