7-й линейный обратил на себя внимание современников своим энтузиазмом, с которым форсировал Альму — солдаты входили в воду и выходили на южный берег с криками «Да здравствует Император!».

Когда 7-й линейный перешел через Альму 1-м батальоном и 2-мя ротами 2-го батальона, к нему подъехал генерал Канробер. Командир 1-й дивизии указал Лаваранду на видневшееся вдали (примерно в 700 м) здание и приказал, используя свою закрытость от огня русской артиллерии, выйти к нему и поддержать дивизию Боске, присоединившись к ее левому флангу.

1-й батальон майора Марме начал движение, и вскоре его роты оказались почти на вершине южного берега Альмы, став, таким образом, вторыми подразделениями французской пехоты, которые после бригад Буа и Отмара[70] вышли на плато. Таким образом, Боске, как и обещал, продержался два часа, а Канробер, как обещал командиру 2-й дивизии маршал Сент-Арно, присоединился к нему.

Что произошло на вершине Альминских высот, когда 7-й линейный попал под огонь русской пехоты и артиллерии, понеся тяжелые потери?

Не будем цитировать Богдановича, утверждавшего, что 7-й полк потерял убитым своего командира Тройю (Troyou). Богданович достаточно вольно обращается с фамилиями, не только повысив Тройю в должности, но и назначив, например, полковника Бурбаки командиром 1-го полка зуавов, попутно перенеся в Крым больного Эспинаса. Так же легко он обходится с подразделениями менее полка, расставляя и перемещая их по полю сражения в соответствии с одному ему понятной логикой — сказывается масштабность профессора Николаевской академии Генерального штаба.

Но если в деталях он иногда ошибается, в главном прав: «По занятии садов в селениях на правой стороне Альмы, союзники двинулись против нашей позиции к берегу. Дивизия Канробера в составе 10-ти батальонов, имея впереди первый полк зуавов полковника Бурбаки и два стрелковых батальона, и дивизия принца Наполеона, также в составе 10-ти батальонов, овладев садами Альматамака, перешли вброд через Альму и взошли на высоты. Здесь они были встречены жесточайшей пальбою наших стрелков, поддержанных московцами».

На самом деле все было просто. Войдя на южном берегу в широкое дефиле Альматамакского оврага, 7-й линейный двинулся сначала по его дну. Но затем вышел на западный склон. Полковая история свидетельствует, что, как только первые роты 1-го батальона оказались на плато, по ним открыли огонь несколько русских батальонов и две артиллерийские батареи.[71]

Майор (Chef de bataillon) 47-го полка линейной пехоты Теодор Толле.

Су-лейтенант (sous lieutenant) 50-го полка линейной пехоты Александр Густав Жанин.

«Но вот произошла небольшая остановка на уступах холмов! Русские, храбрые, как и их противники, не уступали своих позиций и, не отступая, предоставляли их взять, схватившись штыки в штыки».

Об этом же говорит и майор Монтодон: «Как только мы достигли вершины, мы были встречены градом пуль, бомбами, выпущенными с малого расстояния; многие из наших поражены…».

Вскоре ситуация стала и вовсе критической: на 1-ю дивизию надвигались все 8 батальонов Минского и Московского полков. К тому же у Канробера не было артиллерии. Спасли положение две вещи: артиллеристы принца Наполеона и Форе, а также появившиеся на плато почти в тылу русских пехотинцы батальоны бригады Моне. Больше всех помогла 6-я батарея капитана Ланей, сменившая артиллеристов Робино-Марки, расстрелявших к этому времени весь имевшийся в передке запас картечи, гранат и ядер. Некоторое время ей пришлось едва ли не единственной отстреливаться от трех русских батарей.

Перешедшая Альму в 200 м. от Бурлюка 6-я батарея 13-го полка[72] капитана Клода успела израсходовать лишь 37 зарядов. С фронта в нее «влепили» 4 гранаты артиллеристы Донской № 4 батареи, а с фланга анфиладным огнем еще 3 добавила конная №12 батарея. В результате 2 орудия французов вывдены из строя, командир батареи ранен, 5 нижних чиенов убиты, 3 смертельно ранены, количество контуженных и раненых легко — неизвестно. На этом для батареи участие в Альминском сражении закончилось.

Отбивать Моне было некому. Тарутинские егеря покинули поле сражения, по образному выражению Бейтнера, «даже не закоптившие ружей», то есть не сделав ни единого выстрела по неприятелю. Не будем давать им моральную оценку, признаем, что последствия этого стали для русской армии роковыми. Адъютант командира французского 95-го полка лейтенант Эрбе считал, что уход тарутинцев — не более чем маневр русского главнокомандующего, ошибка, в результате чего «вследствие ослабления центра неприятеля последовало наше стремительное нападение на него с фронта».

Атака, предпринятая Канробером, очень высоко оценивалась современниками. Некоторые считают, что именно бросок всех сил, имевшихся в его распоряжении в тот момент, когда русские на своем левом фланге пребывали в суматохе (после отступления тарутинцев), решил исход сражения.

Но хотя Тарутинский полк ушел, на его месте оказалась русская батарея, на которую и «нарвался» 7-й линейный. Таким образом, удобный брод через Альму и широкий подъем на высоты оказались для солдат де Лаваранда ловушкой. Русские хладнокровно ожидали врага и, как только зуавы и линейные пехотинцы оказались перед ними, открыли огонь из всего, что могло стрелять. Выстрелы орудий № 4 батареи картечью буквально выкосили первые ряды 7-го линейного. Злую шутку сыграла и манера основным силам держать минимальную дистанцию со стрелковой цепью. В 300-х метрах от здания маяка дивизия Канробера начала жестоко страдать от огня русской артиллерии. Судя по всему, 7-й линейный оказался самой удобной целью, принявшей на себя всю мощь артиллерийского огня. Герен, ставший участником происходившего, отмечает, что наиболее пострадали офицеры батальонного звена и рот, находившихся в первых линиях боевого порядка. Командир 2-го батальона получил пулю в сердце, командир 1-го батальона был ранен. Под командиром полка убита лошадь, сам он легко контужен после падения на землю. У полкового знамени тяжело ранен су-лейтенант Феврие, сменивший его су-лейтенант Виго ранен смертельно, та же участь постигла следующего знаменосца — старшего сержанта Мюэ. Две роты 2-го батальона и 1-й батальон вели интенсивный огонь, но и сами жестоко страдали от ответного огня русских. Французы были в восхищении от русских офицеров, прекрасно удерживавших строй и порядок в своих подразделениях под ураганом пуль. Обе линии противников, очевидно, не менее четверти часа осыпали друг друга пулями, демонстрируя стойкость и нежелание отступать.