* * *

Вряд ли можно ответить на все вопросы, возникающие при изучении истории окружения войск 29-й армии в январе – феврале 1942 г., без доступа ко всей совокупности документов этого периода, но вывод по уже выявленным материалам очевиден и однозначен. Попав в результате просчетов высшего командования в экстремальную ситуацию вражеского окружения, южная группировка 29-й армии: шесть дивизий, один отдельный артиллерийский полк, другие части мужественно и героически выдержали трудности этого положения и достойно из него вышли. Даже не достигнув цели, поставленной командованием фронта перед войсками 29-й армии, окруженные соединения и части оттянули на себя значительные силы противника, помогая тем самым своим товарищам на других участках фронта, и нанесли ему большой урон в живой силе и технике. К этому можно добавить и сильнейший психологический шок, который испытали солдаты вермахта в ходе боев в январе – феврале 1942 г. западнее Ржева, от которого они не могли избавиться многие годы спустя.

Воины 29-й армии с честью выполнили свой воинский и гражданский долг: тысячи из них не дожили до разгрома фашистской Германии, но в 1942 г. они приближали Победу 1945 г. и достойны глубочайшего уважения и вечной Памяти.

Советское государство, которое они защищали, отнеслось к ним по-разному: одни были награждены, других «пожурили», о третьих забыли.

Государственных наград были удостоены командиры хорошо, по мнению армейского и фронтового командования, воевавших дивизий. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 мая 1942 г. орденами Красного Знамени были награждены подполковник Б. С. Маслов и батальонный комиссар И. К. Скосарев – командир и военком 381-й стрелковой дивизии; полковой комиссар И. Ф. Куракин – военный комиссар 185-й стрелковой дивизии. Командир этой дивизии подполковник С. Г. Поплавский удостоился награды почти через год – указом от 30 января 1943 г. (см. Приложения).

За действия в период окружения этим же указом от 5 мая 1942 г. были удостоены правительственных наград некоторые командиры. Орденами Красного Знамени были награждены заместитель начальника управления артиллерией 29-й армии по снабжению интендант 1-го ранга Д. Г. Власов и начальник особого отдела НКВД 29-й армии майор государственной безопасности В. М. Хачанов, орденами Красной Звезды – помощник прокурора 29-й армии военный юрист К. Н. Кувшинников и военный прокурор 183-й стрелковой дивизии военный юрист М. Е. Гранат. Выписки из их наградных листов приведены в Приложениях.

Названный указ вообще интересен тем, что им удовлетворены ходатайства о награждении командиров фронта, подготовленные в 1941-м – начале 1942 г. В результате среди награжденных, кроме названных выше, оказались генерал-майор В. С. Поленов – за бои в районе Калинина и его освобождение, генерал-майор В. М. Шарапов – за действия армии в 1941 г. в районах Западной Двины, Ивашково, Калинина, полковник М. А. Щукин – расстрелянный командир расформированной 365-й стрелковой дивизии и пропавший без вести военком той же дивизии полковой комиссар А. Ф. Крохин за действия соединения в Клинской операции декабря 1941 г.

Были награждены десятки вышедших из окружения командиров среднего и младшего звена, рядовых красноармейцев, но тысячи воинов 29-й армии не удостоились никаких наград, их судьбы и сегодня остаются неизвестными. Среди них, как уже отмечалось выше, – командир танкового десанта майор Т. С. Алябьев, причем, несмотря на ходатайство Военного совета Калининского фронта, герои боев за высоту «Школьная» и многие, многие другие, считающиеся погибшими и пропавшими без вести.

История боев в полуокружении и окружении войск 29-й армии в январе – феврале 1942 г., зафиксированная в докладах, отчетах, описаниях, сохранившихся оперативных документах, осела в архиве штаба армии и фронта, а после войны в Центральном архиве Министерства обороны.

Бои в полуокружении и окружении войск южной группы 29-й армии в январе – феврале 1942 г. были лишь небольшим эпизодом в ходе военных действий Красной армии на ржевско-вяземском выступе. Долгие десятилетия они находились вне зоны интересов советской историографии и освещались скупо. Но родственники тысяч погибших и пропавших без вести воинов уже с марта 1942 г. направляли и по сей день направляют свои запросы с просьбами выяснить судьбы близких людей в разные армейские, государственные структуры, учреждения, организации.

Безусловно, практика выяснения судеб пропавших без вести бойцов в Красной армии существовала в годы войны: проводились опросы вышедших из окружения, освобожденных из плена, оказавшихся на оккупированной территории. Особенно интересовались судьбой командиров высшего звена, причем выяснением судеб последних занимались в ходе всей войны и после нее. Одним из подтверждений этого может быть донесение в феврале 1944 г. начальника штаба Белорусского фронта начальнику учетно-статистического управления ГУК НКО СССР, где, в частности, говорилось: «Представляю копию списка на командиров и генералов, погибших в боях, попавших в плен и перешедших на службу противника, составленного на основании собранных объяснительных записок от офицеров, бывших в плену и окружении, в настоящее время освобожденных частями Красной Армии в результате освобождения районов, временно оккупированных противником – для сведения».

Соответствующие армейские структуры занимались выяснением судеб не вышедших из окружения людей не только в соответствии со своими должностными обязанностями, но и по многочисленным запросам родственников. Последние, как только переставали приходить письма от близких, воевавших в частях действующей Красной армии, начинали их розыски, засыпали запросами все возможные армейские и государственные структуры. Причем после окружений количество запросов возрастало. В качестве примера можно привести ходатайство отдела укомплектования и службы войск штаба Калининского фронта от 23 марта 1943 г. Напомним, что в 1942 г. в полуокружении и окружении пришлось воевать не только 29-й армии, но и 39-й армии, и 11-му кавалерийскому корпусу Калининского фронта. В ходатайстве говорилось: «В связи с поступлением большого количества писем о розыске военнослужащих их родственниками возникла необходимость в издании печатного списка военнослужащих, разыскиваемых родственниками. Прошу Вашего содействия в отпуске для этой цели бумаги 500 килограмм…» Как правило, на запросы родственников из дивизий, которые побывали в окружении, приходили отрицательные ответы, подобные цитируемому: «Доношу, что установить точные данные о погибшем Садовникове Григорье Андреевиче в настоящее время не предоставляется возможным, в связи с уничтожением всех документов в период нахождения дивизии в окружении январь – февраль 1942 года. Начальник 4 отд. 381 сд».

Есть примеры, когда родным погибших писали местные жители – свидетели боев и участники последующего захоронения советских воинов. В Ржевском краеведческом музее хранятся копии двух писем – свидетельства высокого чувства сопереживания горю других. Письмо первое: «Многоуважаемая Евдокия Ивановна! Сообщаю, что ваш муж Ланских Виктор Сергеевич погиб в бою 5.2.42 г. в деревне Рубежное Бахаревского с/с Ржевского района Калининской области. При нем был найден адрес: Ланских Виктор Сергеевич, 1907 г. рождения, 1211 сп, разведчик. РСФСР, Свердл. обл. г. Асбест, ул. Строителей, дом № 11, жена Евдокия Ивановна Ланских. Сообщил 21 марта 1943 года житель деревни Александр Лебедев. Наш адрес: Станция Чертолино, деревня Рубежное Ржевского район Калининской обл.». Подчеркнем, что письмо направлено жене погибшего сразу же после освобождения этой территории в марте 1943 г.