Гитлеровцы не унимались. На следующий день разведка доложила: «Из Рубежное движутся немцы в нашем направлении!» Приблизились. Развернулись в боевой порядок. Сосчитали – 193 фрица! Движутся, маскируясь в снегу. Командую: «Приготовиться!» Защелкали затворы карабинов, запалы вставлены в гранаты, заранее прогреты пулеметы, чтобы не отказали на морозе.

Немецкие цепи приближались к обороне нашего дивизиона. Их поддерживали минометы. Ураган султанов плясал по занятой позиции обороняющихся. «Партисаны, Совет, сдавайтесь!» – кричали враги и осыпали оборону градом пуль. Мы затаились в снежных окопах. До противника 200 метров, 150. Командую: «Огонь!» Гулко прозвучал залп из всех видов оружия, четкую линию протянул пулеметчик. Перестрелка тянулась до вечера, мы берегли каждый патрон, запал, гранату. Фашисты отошли, оставив на поле боя множество трупов. Мы потеряли четырех человек.

А утром снова бой – тяжелый, неравный. Наши ряды редели. Особенно трудно на участке 2-го дивизиона. Там не осталось никого в живых. И только подошедший резерв из штаба полка вышвырнул немцев из рощи, что у железной дороги.

3-й дивизион имел 9 снарядов, выпускал их по расчету, отбивал атаки немцев, наседавших на оборону то из Корытова, то из Ступино.

В рощу, где расположился штаб нашего полка, вдоль ж. д. насыпи из Чертолино просочились автоматчики врага. Командир полка капитан Ушацкий К. А., начальник штаба Денисенко А. В., зам. комполка Ильинский Н. В.: «В ружье!»; подняли всех – из раненых, кто мог держаться, и служб. Дали бой немецким автоматчикам.

К исходу 8 февраля все атаки немцев были отбиты. С великой болью в сердце ночью мы хоронили своих воинов.

Кольцо окружения, где оборонялись наши войска, ориентировочно 12–15 километров в диаметре.

Ни сколько бои, сколько мороз и голод изматывали людей. Подбирали с поля боя убитых лошадей. Уже и требуха выпотрошена и сварена. Вот обессиленный сержант Звонарев пытается отбить подкову от копыта, но гвозди не поддаются. И копыто с подковой и гвоздями опускается в ведро и варится. Варево без соли, без заправы. Кровоточат десны, болят у воинов желудки. Пожилой боец Мухин от голода умер.

Однажды ранним утром прилетел двухмоторный самолет, сделал круг, снизился и сбросил нам мешок сухарей. Воины Проценко и Карпенко без лыж исползали по снегу рощу, отыскали мешок и притащили на плащ-палатке. Сухари делили шапкой, оставили запас для раненых.

Полк продолжал выполнять приказ командующего 29-й армией. Бои не смолкали. Здесь, в окружении, в кровопролитных боях, каждый воин проходил испытание на прочность нервов, убеждений, отвагу и стойкость. Никто не дрогнул, не отошел с оборонительного рубежа. У нас большие потери. В полку более 100 человек раненых. Воины уже больше месяца не видели хлеба. Иссякали боеприпасы к стрелковому оружию. Тогда от старшего командования поступил приказ послать разведку на «ту сторону» и связаться с командованием 39-й армии. Это означало перейти две линии фронта немецкой обороны туда и обратно.

Февральская длинная ночь. Трое на лыжах в белых масхалатах. Двинулись в путь. На Большую землю. Разведчики пересекли передний край обороны между Корытово и Ступино. Не замеченными проскользнули у немецких батарей. Шли перелесками, обходили населенные пункты, ориентируясь по компасу на юго-запад. На пути лес. Одинокий домик. Ни души. Кто в домике, немцы или наши? Двое залегли с автоматами, третий проскользнул к окну. Прислушался. Русский разговор. Оказались партизаны. Сколько радости! Угостили горячей пищей, в дорогу снабдили. Уточнили маршрут и дали проводника до Дворково. Обошли огневые точки переднего края внешнего обвода противника. Прошли. И попали в засаду к своим на участке 252 сд 39-й армии.

Здесь их радушно встретили, в меру, как больных, осторожно накормили, из штаба 39-й армии передали соответствующее указание, и в обратный путь. Глубокой ночью. На рассвете у деревни Ступино лейтенант Крапов был ранен в руку, и боец Плетенецкий тяжело ранен. Ефрейтор Тремба волоком тащит раненого. Крапов отстреливается. Наконец в роще скрылись от преследователей. Перевязав раненых, Тремба докладывает капитану Ушацкому: «Задание выполнено!» – и падает от изнеможения. Так была выполнена ответственная разведка на «ту сторону» и обратно в ночь на 13 февраля 1942 года.

Стало еще труднее, когда немцы к исходу 16 февраля, потеснив стрелковые части, вклинились в оборону, захватили Окороково, лишив нас колодцев, вышли в тыл штабу полка и огневым позициям. Вместе с остатками частей 381 сд наш полк, удерживая рубеж обороны, оказался отрезанным от других с севера по насыпи железной дороги.

Ни горючего для арттягачей, ни единого снаряда у гаубиц. Сняли затворы и панорамы орудий, оптические приборы, пускачи РТЗ-65 и другое ценное имущество, смазали, завернули в плащпалатки, закопали. Схемы и координаты этих мест раздали в штаб полка и командирам: кто жив останется, знать будет. Как могли, захоронили всех погибших. Не в силах было землю мерзлую долбить, засыпали мерзлыми комьями и снегом.

17 февраля получили приказ на выход из окружения. Неожиданно в тот вечер с севера из 30-й армии к нам прорвались два танка. Встреча взволновала всех. Танкисты – веселые, боевые ребята, комбинезоны нараспашку, на груди ордена и медали. Только прибывший майор Алябьев ранен был в руку.

Ушацкий К. А. отдал приказ на выход из окружения: «Полк прорывается на участке Корытово – Ступино в направлении Хлыстово. В авангарде 3 дивизион ст. лейтенанта Лобыцына В. С. Главные силы – 4-й и 1-й дивизионы. Штаб полка в колонне главных сил. Арьергард – 2-й дивизион капитана Петренко. В его задачу входит сохранить 106 человек раненых и тыловое имущество на санных упряжках. «Всем выдать по куску конины из полковой кухни из последних запасов “нз”. По пути следовать по двое, ни единого выстрела без команды. Строго соблюдать свето– и звукомаскировку. Мы прорвемся к своим!» – таковы заключительные слова приказа командира полка.

Выступили в 24.00. Откуда взялся прилив энергии! Танки ушли вперед. Колонна полка двинулась по их следу. В районе Корытово след неожиданно повернул на Рубежное вдоль фронта. Очевидно, сбились с направления. Командир полка первый заметил ошибку танкистов… Решили быстро: продолжать движение без танка…

Большинство воинов шли без лыж. Утопая в снегу, медленно пробирались к линии обороны немцев. Ночь была морозной, немцы отсиживались в избах деревень. Идущие впереди ломали, топтали глубокий снег, сменялись часто. Зардел рассвет. Настал черед и мне с лейтенантом Турковым С. Д. и Щекотовым И. А. тралить. Колонна продолжала путь.

Немцы нас заметили, всполошились, открыли огонь из минометов по хвосту колонны. Появились раненые и убитые. Колонна растянулась, расчленилась. Близко роща, [она] вскоре скрыла часть колонны от немецких выстрелов. Хвост колонны исчез. Противник обойден. На рассвете 18 февраля 1942 г. полк вышел из окружения в районе Корытце-Полуденное на участке обороны 252-й стрелковой дивизии 39-й армии. От полка осталось не более 200 человек. Кормили по строгой диете, словно больных. Потом благодатная баня. Стирка белья, обмундирования, стрижка, бритье. Только здесь мы разглядели друг друга. Изменились. Очень. Наш вычислитель Валера Сахаров вышел из окружения седым – ему 20 лет. Позднее мы узнали, что наш 2-й дивизион, отрезанный от колонны пулеметным огнем на рубеже Ступино – Корытово, развернулся и стал пробиваться на север. Этот отряд с обозом 106 человек раненых несколько суток двигался по рощам только ночью. Выслеживал и громил немецкие обозы, захватывал продовольствие для раненых. В поисках выхода «нащупывал» слабые места в обороне противника. В разведке у деревни Лебзино капитан Петренко подорвал себя гранатой, чтобы не даться живым врагу.