были опасного вида. Те, которые убедили вас мириться с большим, чем следовало бы. — Мне правда жаль, детка.

— Правда? — я повернула голову, позволяя нашим глазам встретиться. Его пристальный взгляд напомнил мне о том, как обманывает свет, отражаясь от поверхности воды. Вы никогда не осознаете, насколько глубока вода, пока уже не начнете тонуть. — Докажи.

— Как?

В его голосе звучало нетерпение, и я почти пожалела о том, что намеревалась заставить его пожалеть об этом:

— Я хочу осмотреть достопримечательности сегодня, и я хочу, чтобы ты взял меня с собой.

— Считай, что сделано.

— Я еще не закончила, — теперь он выглядел настороженным, и моя милая улыбка фальшивой уверенности не стерла этого взгляда. — Я хочу, чтобы Хьюстон и Джерико пошли с нами, хочу, чтобы ты был добр к ним, и я хочу, чтобы ты был добр ко мне. По крайней мере, сегодня.

Мне лишь нужно будет придумать способ убедить его, когда наступит завтра.

— Ты хочешь, чтобы я сделал это?

Я не повторяла. Он услышал меня и в первый раз.

Разочарованно выдохнув через нос, он обдумывал мое предложение.

— Это не очень хорошая идея, — предупредил он, покачав головой. У него были самые красивые растрепанные волосы. Светлые пряди были взъерошены после сна, и мне нравилось, как они выглядят.

Когда он посмотрел на меня, я снова почувствовала себя шестнадцатилетней — только он был бы симпатичным мальчиком по соседству. Жаль, что я не знала его тогда. Я жалела, что не Лорену отдала свою девственность и позволила пользоваться своим телом. Я знала, что он заступился бы за меня.

— Мне все равно. Я устала жить жизнью, боясь того, что принесет завтрашний день.

— Круто, значит, мы убьем друг друга?

Я впилась ногтями в его обнаженную спину:

— Ты будешь вести себя хорошо, помнишь?

Лорен закатил глаза, а затем его поведение медленно изменилось. Я не была уверена, что когда-либо видела его таким подавленным, когда он смотрел на покрывало подо мной.

— Скажи это им, — пробормотал он.

Когда его пристальный взгляд переместился на меня, и я увидела в нем неуверенность, я наконец задала вопрос, который мучил меня с тех пор, как Они подняла этот вопрос:

— Что произошло между вами? Почему вы больше не близки?

И снова я наблюдала, как меняется его настроение. Теперь в его глазах было недоверие, поскольку я не должна была знать, что они втайне ненавидели друг друга. — Кто сказал, что мы больше не близки?

— Ты все еще называешь их своими лучшими друзьями, но борешься с ними так, словно это ложь. Разве я не должна замечать, что вы всегда стремитесь убежать друг от друга?

— Друзья ссорятся, — возразил он, пожимая плечами. Небрежное поведение, которое он пытался напустить на себя, не соответствовало сердитому изгибу его губ. Он защищался, и это дало мне надежду, хотя мне должно было быть все равно.

— Так и есть, — согласилась я. — Но не так, как вы. Не так часто, как вы.

Я постаралась не выглядеть столь разочарованной, когда Лорен отодвинулся от моих раскрытых ног и лег на спину рядом со мной. Устроившись поудобнее, он подложил одну руку под голову.

— Такова жизнь, — пробормотал он, уставившись в потолок. — Мы не знали, от сколького нам придется отказаться. Мы начали обвинять друг друга в нашем выборе, хотя и делали его вместе.

— Тебя возмущает то, что ты знаменит?

Он покачал головой:

— Я возмущен тем, как сильно в этом нуждался. Я променял одно поганое существование на другое. Мы все так сделали. Единственным, у кого действительно был выбор — Хьюстон.

Услышав это, я нахмурилась:

— Так почему же он это сделал?

Повернув голову, Лорен долго смотрел на меня, вероятно, решая, безопасно ли мне довериться. Хотела бы я знать ответ. Я сказала Хьюстону, что не хотела причинять им боль, но боль часто причинялась непреднамеренно.

— Рик… и я.

Как только я подобралась ближе, Лорен решил, что с него хватит рассказов. Отдернув занавеску, он оставил меня одну на своей койке.

Прикрыв глаза рукой, я задумалась, не согласилась ли я, как и они, на большее, чем рассчитывала. В лучшем случае они были сложными, а в худшем — совершенно безнадежными. Огражденные, они представляли собой лабиринт эмоций, вопросов и загадок. Я путешествовала вверх по извилистому ручью без весла, карты или какой-либо подсказки. Препятствия, которые они заставили меня перепрыгнуть, чтобы добраться до них, были высокими. У меня уже были царапины и ушибы.

Я собрала все силы, чтобы со стоном подняться с постели во второй раз за сегодняшний день. В тот момент, когда я подняла руку, я обнаружила уже проснувшегося Хьюстона, он сидел и уставился на меня так, словно я пнула его котенка. Чувствуя, что мне это нужно, чтобы встретить новый день, я мысленно вызвала образ Хьюстона с дюжиной котят, ползающих по нему. Я убедилась, что он заметил улыбку, которую это вызвало, когда я спрыгнула с верхней койки и приземлилась на ноги.

— Кофе? — спросила я.

Я не стала дожидаться его ответа, прежде чем проскочить в дверь, ведущую на кухню.

Конечно, он последовал за мной.

Хьюстон молчал, садясь за маленький столик, которым никто никогда не пользовался. Я знала, что он пытался выяснить, что я задумала и как далеко зашла с Лореном в его постели. Я напевала себе под нос, просто чтобы позлить его, пока возилась с их модной кофеваркой. Я постепенно осваивалась со всеми прибамбасами и наворотами.

— Что ты задумала, Фаун?

Ах, так оно умеет говорить. Я стояла к нему спиной, пока наполнялась первая чашка:

— Что ты имеешь в виду?

— Почему ты задаешь вопросы, которые тебя не касаются?

— Это твоя точка зрения. Не моя.

— Прекрати это, Брэкс. Я, блядь, серьезно говорю. Больше никаких вопросов и притворства, что тебе не насрать. Никто из нас не собирается влюбляться в тебя.

Иисус.

Каждый день Хьюстон давал мне новый мотив для его убийства. Я задумывалась, было ли время, когда он не был таким высокомерным. Я сомневалась в этом.

Схватив полную чашку, когда кофеварка перестала работать, я поставила ее перед ним, зная, что он, как и я, любит крепкий кофе. Наши черные сердца бьются в одном и том же жестком ритме.

— Ты прав. Мне все равно. Мне просто любопытно, — я решила проигнорировать его заявление о том, что я искала любовь. Я бы не стала принижать его предположения, отвечая на них.

— Почему? — спросил он, посмотрев на свой кофе, прежде чем отодвинуть чашку. Я ухмыльнулась. Удивительно, но мне никогда