– Для беглого раба ты удивительно безрассуден, – упрекнул он.

А почему я должен отдавать свою добычу? – невозмутимо ответил Егорка. – Кстати, а кто это был?

Али пожал плечами:

– Не знаю, но это были хорезмийцы. И я должен напомнить, что ты беглый раб, а я беглый арестант. И мы были на волосок от гибели. Как он представился, я не расслышал?

– Тот, кто утку требовал?

– Да.

– Амир-шикар, я запомнил.

– Амир-шикар, – повторил задумчиво Али. – У хорезмийцев это означает глава султанской охоты. О Аллах, это был сам султан Джалал ад-Дин собственной персоной!

– Ого, – только вымолвил Егорка.

– Можешь теперь всю оставшуюся жизнь хвалиться тем, что отобрал охотничий трофей у самого хорезмшаха.

– Но я же первый выстрелил, ты же видел.

– Уходим быстрее, пока он не передумал и не вернулся. Мы легко отделались.

Домой вернулись без происшествий. Лада встретила их словами:

– А вы знаете, что правительница Нахичевана Джалалийа изъявила желание выйти замуж за хорезмшаха? Султан уже приехал.

– Знаем, – ответил Егорка. – Мы его уже видели.

Али только к вечеру сообразил, что у него была возможность обратиться к хорезмшаху, все ему рассказать и объяснить, убедить в том, что Шамс ад-Дин Туграи был оклеветан и невинно пострадал. Эта мысль теперь не давала ему покоя. Он рассказал об этом Егорке и Ладе за ужином.

– Действительно, – согласился Егорка. – Почему ты только сейчас до этого додумался?

– Потому что я тугодум, – в сердцах сказал Али. – Азербайджанцы вообще крепки задним умом.

– Да и я хорош, – сказал Егорка. – Надо было упасть ему в ноги и все рассказать.

– Смотрю я на вас и диву даюсь, – произнесла Лада, – взрослые люди, а ровно дети малые. Я представляю, как бы это выглядело. Мало того, что вы, беглые раб и арестант, посмели отобрать у султана его добычу, так еще и просить его вздумали бы. А тебе Егор, вообще надо сидеть тише воды ниже травы. Ты должен был свою добычу ему отдать, а не отбирать то, что он подстрелил. Тогда и попросить можно было.

– Так у охотников принято, – буркнул Егор.

– Но он же не охотник, он хорезмшах. Радуйтесь, что легко отделались.

– Ты сказала, что он женится на правительнице Нахичевана? – спросил Али.

– Да, на базаре об этом судачат.

– Значит, он здесь пробудет некоторое время. Наверняка он будет разбирать жалобы людей. Я пойду к месту подачи жалоб.

– Тогда тебе придется сказать, какое ты имеешь к этому делу отношение. Думаю, что ему уже известно, что ты участвовал в похищении арестованного им человека, убил хорезмийца. То есть в его глазах ты сам уже преступник.

– Наверное, ты права, – Али задумался. – Я изложу все это на бумаге и отдам ему прошение. Для того, чтобы прочитать, понадобится время. И я уйду.

– Ну вот, – одобрительно сказал Егорка. – А говоришь, тугодум. Соображаешь. Дай-ка нам, сестрица, вина выпить, что это мы всухомятку-то все ужинаем?

– Не люблю я, когда вы вино пьете, – неодобрительно сказала Лада. – Узбек все время пил, и до чего это его довело?

– Но мы же не узбеки, – возразил Егорка, – За нас не опасайся. Скажи рабу своему, пусть вина принесет.

– Скажи рабу, – передразнила Лада. – Сам-то кто?

– Сейчас ты у меня договоришься, – шутливо пригрозил Егор.

Али с улыбкой наблюдал за перепалкой брата и сестры. Егор уже свыкся с мыслью о том, что Лада не вернется с ним домой. Али убедил его в том, что положение его сестры сейчас ничем не отличается от положения девушки, выданной замуж в далекие края. И с этой вестью можно спокойно вернуться и обрадовать маму. Потому что несчастная и опозоренная дочь в доме все же хуже, чем богатая вдова на чужбине. Только не надо говорить о том, что она приняла ислам, лишняя информация. Не рискуя пускаться в обратный путь в статусе беглого раба, Егор теперь ждал ответа на письмо Лады работорговцу. Когда бумаги в порядке – это здорово облегчает жизнь. Так утверждал Али. Желающих поспорить с ним не нашлось. Али написал прошение на имя султана, но передать не смог. Султана в Нахичеване уже не оказалось. Он уехал на следующий день после обряда бракосочетания.

– А как же медовый месяц? – в сердцах спросил Али.

Ему никто не ответил.

Когда наступила весна, Али отправился на поиски султана. Слухи о его местонахождении были противоречивые. Но об осаде Хилата говорили все. Поэтому Али решил ехать в направлении озера Ван, на берегах, которого находился Хилат. Егорка поехал проводить его. К тому времени он получил согласие работорговца, который уже смирился с убытком. Поэтому он с радостью согласился продать беглого раба родственнице из Нахичевана. Лада отправила ему деньги и получила купчую на Егорку.

Это в немалой степени позабавило ее. Теперь брат был ее рабом. Следовало для формальности оформить еще вольную на него. Прежде чем это сделать, она вдоволь поиздевалась над ним.

Лада отговаривала Али разыскивать султана. Слухи о бесчинствах хорезмийцев шли отовсюду. Она предлагала сидеть и ждать, чем закончатся распри султана с остальными мусульманскими владыками. Но Али не мог уже бездействовать. Всю зиму он ходил встречать караван из Табриза. Осторожно расспрашивал прибывших, но о Шамс ад-Дине Туграи по-прежнему не было никакой информации. Али сделал вывод, что Шамс ад-Дин решил остаться в Мекке до лучших времен. А это означало, что ускорить возвращение Йасмин могли только реабилитация и прощение хорезмшаха. Али решил действовать, найти султана и подать прошение.

– Только не делай этого лично, – посоветовала Лада. Она была очень практичная девушка. – Никто не знает, что на уме у этого султана. К тому же тебе будет противостоять Шараф ал Мулк.

– Не думаю, что я найду человека, который согласится испытать на себе гнев хорезмшаха, но я попробую, – пообещал Али.

Он не стал связываться с караваном, хотя это было бы безопаснее. Тем более что каравана, направляющегося в зону военных действий, не было. Он решил отправиться в одиночку. Выехали солнечным весенним утром. Было тепло, хотя на горах еще лежал снег. Егор, провожавший его, собирался так основательно, что Лада подозрительно спросила:

– Куда это ты, братец собрался провожать? Может, ты до Хилата? За городские стены выедешь, и домой.

– Я хочу поохотиться на обратном пути, – спокойно сказал Егорка. – Там в горах, сказывали, горные козлы водятся.

– Это когда ж ты вернешься?

– К вечеру. Или завтра утром.

– Я же изведусь вся, пока дождусь тебя. Как мне спокойно было, пока вы оба дома сидели. Ладно, езжай, только смотри, из копытца не пей, а то сам козлом станешь.