Быстро доскакав до Манибиона, правители сразу же заперлись в зале советов, так ничего и не рассказав о своих планах. Расстроенная Луна ушла к себе в комнату. Чтобы немного развлечься, она стала разглядывать в зеркале свой новый перламутровый цвет кожи. Посмеявшись над отражением, девочка выскользнула в сад.

Стоял тихий вечер, все вокруг окрасилось багрянцем. На садовых дорожках лежали причудливые тени деревьев. Фиччик затеял с ними игру. Он пытался перепрыгнуть тень, а та специально увеличивалась, чтобы хранитель промахнулся и оказался в самой середине. Он злился, пытался разогнаться и победить вредную тень, но она упорно не поддавалась.

Луна посмеивалась над непритворным негодованием своего хранителя и медленно брела по саду, вдыхая прохладный вечерний воздух. Испытания, которых так страшилась девочка, позади, способ спасти Аниту вроде бы найден, иначе правители не вели бы себя так тихо. Из зала заседаний не долетало ни звука. Значит, они перестали спорить и сейчас заняты составлением плана. Как только Анита окажется на свободе, правители в два счета справятся с ведьмой, и в Драгомир наконец-то вернется покой. Луна очень в это верила. Поэтому она наслаждалась тишиной и мечтала, что скоро все трудности будут позади.

Нагулявшись и плотно поужинав в компании хранителя, так как правители, занятые обсуждением, не вышли из зала, Луна направилась в библиотеку, чтобы наконец-то покопаться в хранившихся там сокровищах. Она просидела в библиотеке до ночи и вернулась в свою комнату, нагруженная книгами по истории Драгомира, которые собиралась почитать перед сном.

В это время по другую сторону купола Гноючка, подволакивая ногу, торопливо ковылял к хозяйке, неся те жалкие крохи информации, которые удалось сегодня добыть. Несколько раз осведомитель не являлся на встречу, и Гноючка уже успел мысленно попрощаться с жизнью. Но сегодня утром, соблюдая все мыслимые и немыслимые меры предосторожности, они наконец-то встретились. Дождавшись Жадеиду, которая опять кружила над куполом, выискивая его слабые места, Гноючка поспешил к ней.

Постучавшись, он вошел в кабинет, где ведьма, обложенная книгами, что-то сосредоточенно писала.

– Ну? – не поднимая глаз, спросила она. – Если ты опять пустой, пеняй на себя.

– Он явился, госпожа, – дрожащим голосом сообщил Гноючка.

– Наконец-то! Я уж подумала, что его вычислили. Какие новости? Ты выяснил все, что мне нужно?

– Много рассказать он не может. Вы же знаете, госпожа, как мы сейчас общаемся. Купол не пропускает никаких звуков, – зачастил Гноючка.

– Купол-купол, надоел ты с этим куполом! – рявкнула Жадеида. – Ну, не тяни! Что он сказал?

– Я все записал, чтобы ничего не забыть, – Гноючка протянул хозяйке жалкий клочок бумаги.

Та брезгливо взяла его двумя пальцами и прочитала вслух:

– «Все в строжайшей тайне, ничего не говорят. Совещаются только со своими, больше никого не пускают. Девчонку привезли со стороны портала. Говорят, она невероятно сильна. Про Титаниту ничего не известно. Что-то замышляют. Предупреди».

– И что? Это все? – вскричала она.

– Смилуйся, госпожа. Ты же знаешь, там повсюду военные, – упав навзничь и закрыв руками голову, залепетал Гноючка.

– Ладно, убирайся. Сама выясню все, что мне надо, – она брезгливо пнула Гноючку и нетерпеливо указала ему на дверь. – Что она делала в портале? Как туда попала? Надо хорошенько подумать.

И ведьма вновь уселась за стол и стала листать книги, сосредоточенно хмурясь.

Гноючка кривой дрожащей тенью выскользнул из кабинета, облегченно вздыхая и вытирая испарину.

Ночью Луне приснился сон. Кто-то отчаянно звал ее и молил о помощи. В голосе слышалось столько боли и безнадежного отчаяния, что сердце обливалось кровью. Голос то затихал, как будто зовущий терял силы, то опять креп и нарастал.

«Луна, только ты можешь мне помочь. Помоги мне. Я погибаю, Луна…»

Эти слова, сопровождаемые гулкими рыданиями, продолжались без конца.

«Луна, мне очень больно, я в темноте, я не могу дышать, помоги…»

Девочка вертелась в кровати, сбив в комок все простыни, лоб покрылся потом, она тяжело дышала.

«Луна, прошу, услышь меня, спаси… я так хочу жить…»

Невыносимая тоска охватила девочку. С громким криком она вскочила с кровати, пытаясь стряхнуть с себя сон. Но он, как осьминог, опутывал ее своими щупальцами, не давая освободиться.

«Луна… сжалься… спаси… я умираю…» – продолжало звучать в голове.

Странное оцепенение овладело девочкой. Вся взъерошенная, раскрасневшаяся, она тем не менее дрожала, ее бил озноб.

«Луна, ну где же ты…»

– Да что со мной такое! – вскричала девочка и усилием воли стряхнула с себя паутину странного сна.

– Что случилось? – встрепенулся на своих подушках Фиччик.

– Ничего, спи, мой хороший, всего лишь плохой сон, – Луна поспешила успокоить хранителя.

– Точно? – с тревогой переспросил он. – А то у меня такое странное чувство, будто я должен что-то срочно сделать и сказать тебе, но почему-то не могу… Только собираюсь открыть рот, и мысль исчезает.

– Наверное, потому что ты наполовину спишь, вот голова и отказывается работать, – через силу улыбнулась девочка. – Засыпай, все хорошо.

Хранитель сонно улыбнулся, вновь зарылся в подушки и через минуту тоненько захрапел. Луна осторожно перенесла его на пуфик и решительно стащила с кровати влажные простыни. Достала из комода новые, перестелила постель, удобно устроила сопящего Фиччика и уже хотела лечь сама, но, вспомнив свой сон, испуганно остановилась. Она помассировала виски, пытаясь пальцами прогнать пульсирующую боль, и подошла к окну.

Необъяснимая тревога охватила девочку. Захотелось сбегать в спальню к родителям и убедиться, что с ними все в порядке. С большим трудом она уговорила себя не делать этого, чтобы не переполошить опять весь дворец.

«Если бы что-нибудь случилось, мне бы уже сообщили», – убеждала она себя.

Глядя на ночной Манибион, мирно спящий за окном, Луна постепенно успокоилась и, широко зевнув, отправилась опять в постель, немного почитала и вскоре уснула, уронив книгу на грудь.

«Луна, помоги, умоляю, спаси меня, ты моя последняя надежда…»

Голос вновь проник в сновидения девочки. Она тихо застонала сквозь стиснутые зубы.

Утром Луна чувствовала себя совершенно разбитой и никак не хотела просыпаться. Разыгравшийся Фиччик устроил ей бой подушками, чтобы хоть как-то растормошить. Наконец, с трудом разлепив глаза, девочка встала.

– Ты не заболела? – переполошился зверек. – Выглядишь ужасно!

– Да нет, – вяло ответила Луна. – Плохо спала, всю ночь какие-то кошмары.

Она подошла к зеркалу. Пыльца целовальника, как и обещала Сентария, исчезла без следа. Но в остальном дела и впрямь обстояли неважно. Бледное лицо, запавшие глаза, усталый вид.