у меня поохотиться в местах между Николаевском и п. Ольга. Я даю ему разрешение и одновременно сообщаю, что сегодня идёт корабль в Императорскую Гавань, чтобы доставить древесину: не хочет ли он воспользоваться этим удобным случаем, чтобы познакомиться с районом охоты. Он с радостью воспринял это и распрощался. (Позже я слышал, что ему там повезло и на обратном пути он выразил мне свою благодарность через Эмми, т.к. я отсутствовал тогда в городе).

Около 10 часов я завтракаю в спешке, хватаю шпагу и шапку и пешком спешу в администрацию губернатора. Швейцар распахивает большую стеклянную дверь, берёт мой плащ. Я поднимаюсь по лестнице и вхожу в зал, где я обычно работаю. На столе лежит гора бумаг для подписи и ещё одна – входящие документы. Из последних выделяю наиболее важные, прочие посылаю для просмотра вице-губернатору. Входящие телеграммы я обычно беру домой и приношу их на следующее утро в администрацию, что бы принять необходимые решения. Просмотр отдельных документов занимает обычно 1,5– 2 часа. Затем читаю и подписываю исходящие документы и телеграммы, что требует ещё большего времени. Сначала идут документы первого отдела: представления к чинам и званиям за выслугу лет, представления к пенсии вдовы, прошения к генерал-губернатору относительно соответствующей административной власти, о финансировании строительства дома для лесника в одном из районов, об учреждении новых должностей и т. д.

Появляется исполнитель:

– Ваше превосходительство, куда прикажете перевезти рыбу, конфискованную на незаконной рыбалке?

Этот охранник защищает побережье от неразрешённой ловли рыбы и морепродуктов.

– Передайте в полицию.

Я дополнительно распорядился, чтобы всё было продано открыто с аукциона.

Теперь я звоню. Появляется дежурный служащий.

– Я прошу к себе инспектора здравоохранения.

Через несколько минут появляется инспектор.

– Господин инспектор, я прошу доложить о санитарном списке с парохода ˮМоскваˮ. Сколько смертельных случаев было во время этой поездки? Я уже слышал об одном случае дифтерии.

– В целом на корабле умерли 47 из 300 детей, которые ехали с каторжанками, а также с женщинами, которые по доброй воле следовали за мужьями.

– Смертность громадная. Прикажите сейчас же составить комиссию под вашим председательством для расследования причин этого, – сказал я и потребовал проследить, нет ли на борту больных дифтерией. Затем я телеграммой осведомляю главнокомандующего острова Сахалин, чтобы он подготовился к приёму инфекционных больных.

Затем я работаю с горой исходящих бумаг второго отделения. Устав от сидения, подхожу к стойке и начинаю там прочитывать и подписывать бумаги. Это бумаги, касающиеся аграрных вопросов: предписание о сельской ярмарке, разрешение на получение строительных материалов в лесу без налогов для крестьян, которые будут поселяться, или для погорельцев, или, наконец для строительства церквей и школ. Далее – разрешения крестьянам для переселения с одного места на другое, ассигнование денег на расквартирование войск, распоряжение о покупке зерна для государства, распоряжение о новом дорожном строительстве и т. д.

Появляется архитектор и кладёт план больницы для экспертизы. Только закончил с этим, появляется дежурный и сообщает, что время приёма пробило, и в приёмной ожидает большое количество посетителей. Я выхожу, приветствую и начинаю по очереди принимать различные заявления.

Просьба о продаже древесины в районе заповедника, где это запрещено.

– Я не могу разрешить. Обратитесь к лесничему, он покажет вам место, где это не запрещено.

Крестьяне низко кланяются.

– Ну, мои дорогие, в чём нуждаетесь вы?

– Ваше превосходительство, руководитель по переселению не выплачивает нам положенных 100 рублей.

– Кто вы?

– Мы рыбаки из бухты Врангеля.

– А, я вспоминаю. Вы уже получили государственную помощь для переезда перед отправкой из Одессы в сумме 700 руб. из 800, вам причитающихся, пропили и прокутили эти деньги, вместо того чтобы вложить их куда надо. Оставшиеся 100 рублей вы не получите до тех пор, пока не исправите положение. Идите.

– У меня прошение на получение заграничного паспорта.

– Хорошо, приходите утром. Паспорт будет подготовлен.

Представитель фирмы Кунста и Альберса:

– Ваше превосходительство, нельзя ли ускорить выдачу распоряжения о выделении денег на строительство прогимназии?

– Я сегодня же отправлю телеграмму об этом, но не обещаю успеха из-за трудностей получить такие средства из государственной казны. Возможно, лучше обратиться к вновь назначенному генерал-губернатору70. Да поможет вам Бог!

Молодая красивая дама с польским акцентом:

– Ваше превосходительство, я хотела бы о своей просьбе тет-а-тет поговорить.

– Будьте любезны, подождите, пока я закончу с другими.

Прошение об утверждении плана для фабрики.

– Это нужно вам скоро?

– Да, ваше превосходительство, я хотел сразу начать работу.

Я обращаюсь к дежурному служащему:

– Пожалуйста, дайте знать районному архитектору, что я прошу его просмотреть план вне очереди.

Еврей жалуется, что полиция требует его выселения из города.

– К сожалению, я в этом не могу помочь. Недавно пришло правительственное распоряжение – не давать евреям разрешения селиться вне определённых для них мест. Данное вам разрешение на 1 месяц истекло.

– По крайней мере, ещё один месяц. У меня маленькие дети, а сейчас наводнение, и нельзя туда ехать. Ваше превосходительство, и сейчас для меня неподходящее время для переезда.

– Хорошо, я распоряжусь, чтобы вам до конца распутицы дали разрешение остаться на месте. Но подумайте: больше отсрочки для вас не будет.

– Ваша милость, мы переселенцы. – Это небольшая группа русских крестьян. – У нас нет ни гроша. Просим ссуду из государственной кассы.

– Вы здесь прописаны в какую деревню?

– В деревню Александровка.

– Есть ли у вас подтверждение вашей нужды от руководителя переселения?

– Да, вот бумага.

– Хорошо, друзья, приходите утром, чтобы получить распоряжение.

Дежурному служащему отдаю я бумаги, которые утром должны быть подписаны, чтобы крестьяне могли уехать, а не сидеть день в городе без необходимости.

Одна просьба о покупке земли.

– Хорошо, я передам на рассмотрение комиссии. Вы получите решение в полиции.

– Ваше превосходительство, сегодня полиция закрыла мой кабак.

– Возможно, к этому были основания?

– Абсолютно никаких, ваше превосходительство.

– Хорошо, оставьте прошение, я изучу его.

Очередь просителей подошла к концу, я обращаюсь к даме, которая хотела поговорить со мной наедине. Прошу её в соседнюю комнату.

– Пожалуйста, садитесь. Чем могу служить?

– Ваше превосходительство, я сюда прибыла на частном корабле к инженеру по транспорту С., который обещал в Одессе на мне жениться и прислал мне на переезд денег. Теперь, однако, выясняется, что он женат, хотя его жена не здесь, и он просит меня занять место экономки. Но я на это не согласна и прошу дать мне денег на возвращение назад.

– Есть ли у вас какой-то свидетель, способный подтвердить, что дело обстоит именно так? Или письмо господина С., где подтверждается то, о чём вы сказали?

– Нет, у меня нет ничего подобного.

– Была ли ваша прежняя жизнь безупречной?

После некоторого колебания:

– Нет, так нельзя сказать.

– Я поговорю с господином С. Но при таких обстоятельствах я боюсь, что мне не удастся чем—нибудь вам помочь.

Я берусь за бумаги 3-го отделения – они все судебные. Сначала очередь судебных приговоров о пересыльных, которыми должен заниматься губернатор. В первое время, когда я занял пост губернатора, это была неприятная обязанность после рассмотрения приговоров писать слова: ˮЯ удостоверяюˮ. Со временем нервы окрепли. Когда приговор нахожу абсолютно справедливым, пишу со спокойным сердцем эти слова. Само собой разумеется, приговор в соответствующем отделе администрации строго перепроверяется, прежде чем он будет представлен мне на подпись. Если возникают различия во мнениях между приговором суда и 3-м отделением моей канцелярии, тогда окончательное решение за мной.

Я ещё не просмотрел эту часть исходящих бумаг, как вошёл дежурный служащий и сообщил, что несмотря на окончание времени приёма, меня хочет видеть служащий телеграфа.

– Позволь ему войти, – ответил я.

Вошёл мужчина 40 лет, примерно моего роста и объяснил по секрету, что я должен распорядиться о выделении группы солдат, что у него есть возможность схватить фальшивомонетчиков. Я спрашиваю, каким образом. Он отвечает, что люди сами сознались.

– Каким образом? – мой следующий вопрос.

– Я живу в то самом доме, – говорит он мне, – и названные преступники живут на нижнем