– А ты дашь мне что-нибудь взамен? – тихо спросила она.

– Нет, – ответил он. – Ничего!

И, усталый, но дерзкий, лег головой на валик.

– Я ничего не обещаю, – тихо сказала она. – Но повторяю: Манфреду, нашему сыну, с моей стороны ничего не угрожает. Я никогда ничего не сделаю, чтобы сознательно причинить ему вред. Но тебе такого заверения я не даю.

Она повернулась и сказала:

– Спасибо, сержант, мы покончили с нашим делом.

И наклонилась, собираясь выйти.

– Сантэн, – слабо позвал Лотар. Ему хотелось сказать: «Твои алмазы в трещине на вершине холма». Но когда она обернулась к нему, он проглотил эти слова и сказал только: – Прощай, Сантэн. Мы действительно покончили со всем.

Окаванго – одна из красивейших рек Африки. Она начинается на высокогорьях Ангольского плато на высоте более 4000 футов и течет на юг и на восток широким, глубоким зеленым потоком, который, кажется, должен достичь океана, такой он быстрый и целеустремленный. Однако эта река не имеет устья. Вначале она пропадает в болотах, которые ошибочно тоже именуются Окаванго; это обширный район прозрачных лагун и зарослей папируса, усеянный островками с грациозными костяными пальмами и большими, высокими дикими смоковницами. Дальше река возникает вновь, но сужается и слабеет, входя в пустыню Калахари, и там исчезает под вечными песками.

Та часть реки Окаванго выше болот, по которой плыли Сантэн и Блэйн, была самой широкой и красивой. Плыли они в туземном мукоро – долбленом каноэ, изготовленном из цельного ствола более двадцати футов в длину, закругленном по концам, но абсолютно прямом.

– «Совенок и Кошечка по волнам / В новой лодочке вдаль плывут»[121], – процитировал Блэйн, и Сантэн рассмеялась, чуть опасливо, но потом увидела, с каким мастерством гребцы управляют примитивным судном.

Эти два дружелюбных, угольно-черных гиганта из речного племени умели держать равновесие не хуже гимнастов, а жизнь, протекающая в занятиях греблей и отталкивании длинными шестами, закалила их тела и придала им античные пропорции. Стоя на корме и носу, эти люди пели мелодичные рабочие песни и вели свое узкое неустойчивое суденышко с небрежной, почти безумной легкостью.

Блэйн и Сантэн сидели посередине лодки на кожаных подушках, набитых пушистыми головками папируса. Узкий бимс – ширина лодки – позволял им сидеть только друг за дружкой. Блэйн сидел впереди, положив на колени ружье «ли-энфилд», готовый отпугивать многочисленных гиппопотамов, населявших реку.

– Это самые опасные животные Африки, – сказал он Сантэн.

– А как же львы, и слоны, и ядовитые змеи? – усомнилась она.

– Старый гиппо забирает двух человек на каждого убитого другими видами.

Сантэн впервые оказалась в этих местах. Создание пустыни, она не была знакома с рекой или болотами, не знала об изобилии жизни в них. С другой стороны, Блэйн знал реку хорошо. Его первое назначение, когда он в 1915 году служил в экспедиционной армии генерала Сматса, было сюда, впоследствии же он не раз охотился здесь и изучал дикую природу. Казалось, он узнавал любое животное, любую птицу и растение, и сотнями историй, подлинных и выдуманных, развлекал Сантэн.

Характер реки постоянно менялся; местами она сужалась и стремительно неслась сквозь узкие ущелья в скалах, и длинное каноэ пролетало через такие места, как копье. Гребцы проводили лодки мимо рассекавших течение острых клыков-скал, точными движениями весел одолевали пенистые водовороты за такими клыками и устремлялись на новую стремнину, где вода, превращенная в стоячие волны под действием скорости и инерции, походила на зеленое венецианское стекло. Сантэн, задыхаясь, вскрикивала – отчасти в ужасе, отчасти от возбуждения, как ребенок на американских горках. Затем они снова оказывались на широких мелких участках, и в воде появлялось множество островов и песчаных отмелей, а по берегам – обширные заливные равнины, на которых паслись стада диких буйволов, массивных, ленивых на вид животных, черных, как сажа, покрытых засохшей грязью, их большие шишковатые рога над трубками ушей траурно провисали; буйволы стояли по брюхо в траве и, с комичным любопытством поднимая черные морды, с которых капало, смотрели на проплывающую лодку.

– О Блэйн! А это кто? Я таких никогда не видела!

– Личи, водяные козлы. Это крайняя южная точка, где их можно увидеть.

Эти сильные водные антилопы с жесткой рыжей шерстью держались огромными стадами; самцы ростом по грудь человеку несли на головах длинные, изящно изогнутые рога. Безрогие самки были пушистыми, как детские игрушки. Стада были такие огромные, что когда, встревоженные присутствием людей, взбивали воду, убегая, грохот стоял такой, как будто неподалеку проходил паровоз.

Почти на всех высоких деревьях вдоль берегов реки сидели парами орлы-рыболовы, их белые головы блестели на солнце. Запрокидывая их, раздувая горло, они издавали необычные лающие крики, когда мимо проходила мукоро.

На белых песчаных берегах виднелись ящероподобные крокодилы, отвратительные и злобные; они вставали на короткие кривые лапы, быстро ползли к воде и исчезали под поверхностью, так что из воды торчали только глаза.

Внимание Сантэн привлекли круглые камни на отмелях, темно-серые с розовыми краями, но она не поняла, что это. Блэйн сказал:

– Следи за ними!

Когда лодка проплывала мимо такого камня, огромный валун шевельнулся, поднялась голова размером с пивную бочку, раскрылась красная пасть, усеянная могучими клыками из желтой кости; раздался рев, похожий на сардонический смех безумного бога.

Блэйн слегка переместил ружье.

– Пусть его веселое «ха-ха-ха» не обманывает тебя: на самом деле ему не весело, – сказал он, щелкая затвором и досылая патрон в казенник.

И сразу самец гиппопотама бросился к ним по отмели гигантскими шагами, взбивая воду в белую пену, продолжая хрипло, угрожающе хохотать; его пасть была разинута, кривые длинные зубы с острыми краями с одинаковой легкостью могли скосить толстые стебли папируса, или разбить хрупкое каноэ, или перегрызть пополам пловца.

Мощными ударами весел гребцы стремительно продвигали мукоро, но гиппопотам быстро догонял, и Блэйн встал, легко удерживая равновесие в плывущем суденышке. Он поднес приклад к плечу и начал стрелять так быстро, что звуки разрывов сливались; когда пули засвистели над головой, Сантэн вздрогнула и оглянулась; она готовилась увидеть, как пули ударяют в большую серую мясистую голову и