многие из вас говорили мне, что в этой команде вы впервые почувствовали настоящее родство с теми, кто верит в осознанное создание платформ", - сказал он аудитории, признав, что расставание с Civic "может показаться немного странной наградой".

"На прощание я хочу, чтобы вы все увидели, что семена ценностей Civic сейчас находятся внутри каждого из вас", - сказал Чакрабарти, призвав своих сотрудников распространить этос "самоотверженности, конструктивности, представительности, защиты, справедливости и сознательности" по всей компании.

Если язык Чакрабарти больше подходит миссионеру, чем менеджеру по продуктам среднего и высшего звена в технологической компании, то это неспроста. В самой вежливой форме он собирался назвать руководство Facebook кучкой язычников.

"Когда вы видите серьезную проблему, к которой мы пока не относимся серьезно, вы можете набраться смелости и потребовать расширения нашего чувства ответственности. Когда вы видите, что мы рискуем поставить свои краткосрочные интересы выше долгосрочных потребностей сообщества, вы можете выразить свое мнение конструктивно и уважительно", - сказал он. "И когда мы видим, что наши платформы еще больше укрепляют власть имущих, а не демократизируют голос, сохраняйте веру в заявленную миссию нашей компании".

"Так вы чтите наследие того, что мы здесь построили", - заключил он. "И, по сути, так вы можете выполнить свой гражданский долг".

После этого Чакрабарти передал совещание Розену и другим руководителям, которые унаследуют его штат. После коротких вопросов и ответов Розен поблагодарил всех за уделенное время, и на этом все закончилось.

В разгар пандемии у коллег не было возможности пообщаться лично. Все просто вышли из системы. То, что раньше было командой, теперь превратилось в пару сотен бывших сотрудников Civic, которые сидели дома и не знали, что будет с их работой. Среди них была Фрэнсис Хауген, тридцатипятилетний менеджер по продуктам, проработавшая в Facebook чуть меньше полутора лет.

Глава

14

Сразу после выборов я написал Хауген и нескольким десяткам ее коллег в Civic вслепую, обратившись к ним через LinkedIn, чтобы сказать, что я знаком с их работой, знаю, что вокруг нее существует внутреннее напряжение, и считаю, что их усилия заслуживают внимания.

В соответствии с правилами компании, касающимися контактов со СМИ, и соглашением о неразглашении, которое подписывает каждый сотрудник при приеме на работу в Facebook, несколько сотрудников послушно переслали мое сообщение в отдел по связям с общественностью Facebook, а еще несколько человек прислали мне вежливые записки с отказом от общения. Но Хауген сидела над этим уже месяц. Она прочитала статьи, написанные мной в соавторстве в Journal, о готовности Facebook терпеть разжигание ненависти и нарушения правил в Индии, а также о том, как глава отдела политики в Индии открыто обсуждала свое презрение к оппонентам правящей партии страны.

Хауген пришла в Facebook, потому что хотела помочь компании исправить ее платформу. У нее были глубоко личные причины так думать.

Хауген выросла в Айове, она была дочерью профессора колледжа. Она изучала электротехнику и компьютерную инженерию в колледже Олин, а затем отправилась в Кремниевую долину в середине прошлого века, когда технологии были исключительно благосклонны к двадцатилетним людям с ее квалификацией.

В Google она работала над проектом по оцифровке книг и их поиску - проектом настолько малоизвестным, что, даже будучи младшим сотрудником, она в итоге заняла одну из ведущих должностей. Эта работа принесла ей несколько патентов и необычайно практическое знакомство с созданием продуктов для извлечения и фильтрации информации. Она преуспела в этом. Через несколько лет Google оплатила ее обучение в Гарварде по программе MBA. Хауген вернулась в компанию в 2011 году, готовая продолжить свой карьерный взлет.

Вместо этого она чуть не умерла от аутоиммунного расстройства. Медицинские записи того времени свидетельствуют об ужасном состоянии здоровья. С Хауген не было заметно ничего плохого, но она прошла путь от езды на велосипеде до ста миль в день до трудностей с передвижением без инвалидного кресла.

В начале 2014 года Хауген отстала от работы и уволилась. Через два месяца она попала в отделение интенсивной терапии на три недели. К тому времени, когда врачи выяснили, что причиной стал массивный тромб в бедре, у нее уже были необратимо повреждены нервы в руках и ногах.

Хауген была похожа на себя прежнюю. Она не могла подняться по лестнице или удержаться на работе и страдала от мучительных болей, вызванных невидимой болезнью. Жить так бесконечно долго казалось немыслимым.

Семейные связи помогли ей вернуться с края пропасти. Молодой человек, нанятый для помощи Хауген в выполнении поручений, пока она занималась своим выздоровлением, стал для нее главной опорой после года, проведенного в основном дома. Он ходил за продуктами, возил ее на приемы к врачам и помогал ей с физиотерапией.

"Он был как бы потерян, я был потерян - мы были потеряны вместе", - рассказывал позже Хауген. "Это была действительно важная дружба. А потом я потерял его, убедившись, что Джордж Сорос управляет мировой экономикой".

Будучи сторонником Берни Сандерса в 2016 году, этот человек начал проводить все больше времени на онлайн-доске объявлений 4Chan и в темных уголках Reddit, после того как сенатор от Вермонта проиграл демократическую номинацию Хиллари Клинтон. Его мировоззрение в то время, как он позже рассказал мне, представляло собой смесь оккультизма, белого национализма и сингулярности - теоретической точки, когда человеческое сознание превзойдет машинное.

Здоровье Хауген улучшилось настолько, что она смогла вернуться к работе: сначала она создавала алгоритмы для извлечения данных из размещенных пользователями фотографий в Yelp, а затем перешла в Pinterest, где стала ведущим менеджером по продуктам одной из центральных систем рекомендаций контента платформы.

Это была хорошая, интересная работа в востребованной сфере, но Хауген чувствовала себя немного аутсайдером. Частично это было связано с тем, что она отстала в своей карьере - ее иногда брали на работу, чтобы она отчитывалась перед людьми, которых она наняла в качестве стажеров в Google. Но ее отстранение было глубже. Даже после выздоровления боль и изоляция, вызванные длительной болезнью, отделяли ее от молодых сверстников, которые провели свои двадцать с лишним лет здоровыми и общительными.

Ее оптимизм в отношении социальных сетей тоже пострадал. До болезни Хауген рефлекторно принимала идею о том, что социальные сети полезны для мира или, в худшем случае, нейтральны и развлекательны. Наблюдение за тем, как близкий друг отравился безумными, полными ненависти заговорами, пробило в этом брешь.

"Одно дело - изучать дезинформацию. Другое дело - потерять кого-то из-за нее", - говорит она. "Многие люди, работающие с этими продуктами, видят только положительную