вы столкнетесь. Если ты поймешь, что единственный способ убить его — пожертвовать собой, ты это сделаешь. Это приводит меня в ужас. Дедушка знает, что я сделаю все, чтобы сохранить тебе жизнь. Просто, я так сильно люблю тебя, Алессандро. Он беспокоится, что если я пойму, что ты вот-вот умрешь, гарпия возьмет верх и сожжет мою магию и сознание, чтобы попытаться спасти тебя.

Вот и все. Карты на столе.

Он потянулся ко мне. Его руки сомкнулись на моих плечах, и он притянул меня к себе, словно я ничего не весила.

— Я люблю тебя больше, чем ненавижу его, — сказал он мне. — Убив его и потеряв тебя, я остался бы ни с чем. Если это будет выбор между твоей жизнью и его, я позволю ему уйти.

— Это не…

— И если это будет выбор между тем, чтобы убить его или остаться в живых с тобой, я останусь в живых. Я даю тебе слово, что не стану жертвовать жизнью ради мести.

Он обнял меня крепче.

— Если ты хочешь, чтобы я пообещал тебе, что не буду пытаться драться с ним, я не могу этого сделать. Я хочу убить его. Я хочу видеть, как жизнь уходит из его глаз, и я хочу, чтобы он знал, что это я забрал ее. Но это не будет миссия самоубийцы. Я хочу жить и быть очень счастливым, Каталина.

— Обещай мне.

— Te lo giuro.

Я клянусь. Он произнес правильные слова, но я все еще была напугана.

Мы немного посидели, он держал меня. Его запах был повсюду вокруг меня, успокаивая и искушая.

— Я должен был рассказать тебе о Кристине, — сказал он.

— Когда это началось?

— Два месяца назад. Дед позвонил мне и сказал, что пришло время отложить детские шалости и вернуться домой. Что я буду прощен. Все это выглядело очень грандиозно. Он устроил еще один брак.

— Что ты ответил?

Он вздохнул.

— В тот момент я был сильно занят, поэтому ответил не задумываясь, что подумаю об этом. Он обиделся и сказал мне, что у меня есть ответственность перед семьей, но мне не понравился его тон, поэтому я спросил его, думал ли он о том, чтобы заняться проституцией. Я предложил ему подумать о скидке, поскольку товар довольно поношенный и в плохом состоянии.

— Катарсис, но неразумно. — Алессандро был расчетлив в своих ответах, за исключением меня и моей семьи. Его дед, должно быть, действительно достал его.

— К сожалению, я знал, что он сорвется на матери, и он это сделал. Вот тогда и начались телефонные звонки. Я знаю, что мать делает их под давлением. Она под наблюдением. Во-первых, она говорит по-итальянски. Моя мама всегда общается с нами по-английски. Во-вторых, она говорит так, словно читает сценарий. Обычно, когда родители говорят тебе, какой ты ужасный сын, они вкладывают в это больше эмоций.

— Мне очень жаль. — Я погладила его по щеке.

Он покачал головой.

— Я знаю, что это говорит не она. Это не больно. Ну, не так сильно. Дело в том, что я должен был сказать тебе. Я приношу извинения.

— Извинения приняты. Я не собиралась вмешиваться.

Он притянул меня к себе и сжал. Моя спина была прижата к его груди, его руки обнимали меня. Не было места, где я предпочла бы быть, чем здесь, завернутая в него.

— Я знаю, — пробормотал он. — Я пытался защитить то, что у нас есть. Поскольку это исходило от моей части семьи, я хотел сам позаботиться об этом. Твоя чаша уже полна. Я не хотел бросать в нее скользкую жабу.

— Жабы не скользкие. Их кожа сухая. Лягушки выглядят слизистыми из-за выделений на коже, но они не скользкие на ощупь… Тебе действительно следует время от времени говорить мне, чтобы я заткнулась. Как сейчас.

— Заткнись, — мягко сказал он, усмехнулся и поцеловал мои волосы.

Он позаботился о большей части долга своей семьи. Около семнадцати миллионов долларов все еще оставались непогашенными. Огромная сумма, но лишь малая часть того, что когда-то был должен. Он пытался выкупить этот долг, используя ссуду, которую предложил ему Коннор. Кредитор отказался. Нам пришлось довольствоваться тем, что о его матери и двух сестрах заботились. Алессандро каждый месяц отправлял им деньги в дополнение к уже накопленному для них капиталу.

Я слегка пошевелилась в его объятиях. Он наклонился вперед и поцеловал изгиб моей шеи. Ммм…

— Я бы хотел встретиться с гарпией, — сказал он.

— Ты уже встречался с ней.

— Но это было в бассейне, в общественном месте. — Его губы прочертили горячую линию вдоль моей кожи. — Я бы хотел встретиться с ней здесь, в нашей постели.

— Почему?

— Мне нужно знать, как сильно она меня любит. — Он слегка прикусил мою шею.

Дрожь пробежала от основания моей шеи до самых пальцев ног. Мой. Мой, мой, мой…

Под золотистой кожей, обнимавших меня рук, выделялись твердые мускулы.

— Ты подтвердила, что я ее любимчик. — Его голос был открытым приглашением, он ласкал, соблазнял, и у меня не было от него защиты.

— Да.

Я чувствовала, как она поднимается во мне, требовательная, жестокая и совершенно одержимая. Он был сияющим ядром ее мира. Моего мир. Мы с ней были одним существом, и я не могла сдержаться.

Я оттолкнулась и повернулась, чтобы посмотреть на него. Его лицо было бескомпромиссным, глаза голодными. Я бы утопила весь мир только за то, чтобы он так на меня смотрел.

— Явись ко мне, — сказал он.

— Это ужасная затея, — прошептала я.

Он наклонился ближе, его лицо оказалось в дюйме от меня.

— Я хочу этого. Всего этого. Всего.

— Ты не знаешь, о чем просишь.

— Знаю. Вот почему я прошу об этом.

Я вдохнула легкий аромат цитрусовых и сандалового дерева от его кожи. Он был так близко. Я знала каждую черточку его лица. Его горящие глаза, его резкие скулы, его волевой нос, его чувственный рот, его точеную челюсть, и все же я смотрела так, будто мы только что встретились, ошеломленная и страстно желающая. Желая чего-то, нуждаясь в чем-то, чего я не могла объяснить. Это было больше, чем похоть, больше, чем секс, и это разъедало меня, словно в моей душе открылась зияющая дыра, и только он мог исцелить меня.

Мой разум был полон темных перьев, которые трепетали в моей душе.

Он наклонился вперед, достаточно близко, чтобы дотронуться. Расстояние между нами было таким маленьким, его голос был дыханием на моих губах.

— Люби меня, моя прекрасная гарпия.

Я набросилась на него. Он этого не ожидал,