— Нет, — покачал бизоньей башкой кто-то, назвавшийся ее дедом.

Из ноздрей бизона било белое пламя, а в глазницах плескалась расплавленная смола.

— Вижу, он уже крепко обосновался в тебе, — сказал шаман, и непонятно было, как он говорит, потому что одновременно из его пасти вырывалась песня-мыча-ние, а сам он плясал по потолку типи, вокруг дымохода, и все стучал в бубен.

— Вакан поселил в тебе дух, но не семя. Сиди здесь, распутная девка. Я приведу тебе мужчину из деревни. Он даст твоему ребенку плоть, и дух Ворона переселится в младенца…

— Нет никакого духа и никаких воронов, — из последних сил простонала Соки, царапая левой рукой живот.

Правая-крыло судорожно билась об пол.

— Я слышала. Есть генбот. Это генетический вирус…

— Вирус или дух, — злобно проревел бизон, — какая разница? Главное, что тебе надо зачать сына, и вакан перейдет в него.

Сказав это, он бросил в костер свой пучок травы, растоптал копытами бубен и вылетел через дымоход туда, где ярко горела в ночном небе луна.

Следующее, что помнила Соки, — это как она, спотыкаясь и кашляя, бредет по мокрой от ночной росы траве. Ричард, сидя на капоте джипа, разбирал пистолет. Он аккуратно раскладывал детали на масляной тряпке. Наверное, ему достаточно было света луны, хотя Соки уже растеряла бы половину. Впрочем, так и случилось: увидев ее, Ричард выронил ствол и, соскочив с машины, подбежал к ней. Он бежал как-то медленно, потому что Соки почти успела упасть, и все-таки на последних дюймах Ричард подхватил ее.

— Что сделал с тобой этот старый мошенник? — прошипел он, и Соки ясно увидела, что глаза его горят желтым песьим огнем.

«Но так даже красивее», — подумала она, крепко обхватив Ричарда за шею здоровой рукой.

— Ничего. Он пошел в деревню за каким-то парнем, чтобы заделать мне ребеночка. Точнее, не мне, а Ворону, — тут девушка захихикала, нарочно щекоча перьями затылок Ричарда. — Тогда у меня снова будет нормальная рука. Так он сказал.

— Что за бред?

— И ничего не бред. План мне нравится. Но зачем какой-то мужлан из деревни, когда у меня есть ты?

Не дожидаясь ответа, она потянулась и крепко поцеловала Ричарда в губы. Потом нетерпеливо просунула ему в рот язык и прижалась еще сильнее, так, чтобы он не смог вырваться, даже если бы захотел. Но он не стал вырываться. Лунный свет бил в лицо. Они лежали на широком капоте, и холодное железо впивалось Соки в спину, а потом очутились на мокрой земле. Земля ходила ходуном, снова было потно и жарко, и Соки ловила губами его пальцы и губы. Звенела пряжка ремня. Соки хотелось всосать в себя этого мужчину, вместить целиком и не отпускать никогда. Кажется, они вскрикнули одновременно. Потом все затихло. Остался только дальний лай собаки в поселке и сияющая над прерией луна.

* * *

Ее разбудили пинком на рассвете. Соки открыла глаза и тут же зажмурилась — так нестерпимо горело солнце на каждой травинке, обметанной инеем. Шея занемела. Ногам было холодно, но выше пояса что-то грело… Она провела по плечу ладонью. Куртка. Кожаная куртка Ричарда. Соки резко села. В голове тут же зашумело, мир попробовал перевернуться. Справившись с тошнотой, девушка уставилась на ребристые отпечатки шин в бурой жирной земле. Он уехал. Он уехал, оставив ей куртку. Соки вскинула руки к лицу и только тут заметила рассыпанные по траве вокруг черные перья. Очень много перьев.

— Эта девка — прямо тридцать три несчастья, — раздалось над головой.

Соки, по-прежнему сидя на земле, обернулась. Над ней возвышались двое: дед-шаман в смешном квакерском пиджачке и брюках с пузырями на коленях и какой-то детина, голый по пояс, в нелепой раскраске, с бусами и полосатыми перьями сойки в шевелюре.

— Не могла дождаться нормального парня, — сокрушенно продолжил Джон Рейнольдс. — Все бы ей путаться с вакан.

Соки, не обращая на деда внимания, разглядывала свою правую руку. Куртка соскользнула, и девушка осталась совершенно голой, но сейчас ее это очень мало заботило. Рука как рука. Пять пальцев, ногти, смуглая — но не такая, как у деда, а смугло-розовая — кожа. На ногтях три белых пятнышка. Ба говорила, это авитаминоз. Вспомнив прошлую ночь, Соки поняла, что запуталась окончательно. Может, и крыло ей приснилось? Но откуда тогда столько вороньих перьев?

— Он не вакан, — сквозь зубы огрызнулась она. — Он обычный. Хороший. Его зовут Ричард. И он вернется за мной.

Шаман покачал головой, но без рогов и шкуры бизона выглядело это совсем не внушительно. Просто старичок, из тех, что ошиваются в каждом культурном центре аборигенов.

— Твой Ричард — вакан, каких мало. В него вселился дух пса, а от человека разве что ноги да руки. Он может только служить хозяину или преследовать добычу, а сейчас и вовсе отправился на охоту за большим волком. Не думаю, что он вернется.

Обернувшись к детине, который с глупым видом почесывал блестящую — натертую маслом, что ли? — грудь, Джон Рейнольдс сурово изрек:

— Ты все равно женишься на моей внучке. Вороненок или нет, но ее сын не останется без отца.

«Как бы не так», — мысленно фыркнула Соки.

Увернувшись от руки самозваного жениха, девушка сама поднялась с травы. Слегка шатало, но идти было можно, только стебли немилосердно кололи пятки. Ковыляя к типи следом за шаманом и гологрудым парнем, Соки думала: «Вакан или нет, но ты убьешь своего волка и вернешься за мной. Потому что я так хочу. Потому что иначе быть не может. Потому что я жду тебя, Охотник».