Увлекшись, доктор вытянул костлявые руки и щелкнул костяшками. Соки в задней части трейлера взволнованно застрекотала. Но Харпер, кажется, совершенно забыл о ней и о своем мертвом сыне.

— Вторым, и куда большим, — продолжал он, — стало то, что Амершам, дорвавшись до власти, именно на тебе решил испробовать свою новую игрушку. Он пожадничал. Посчитал, что можно использовать вас и как расчетные модули, и как бездумных убийц. Вспомни, когда тебе было двенадцать, и ты поджег конюшню.

Сделав паузу, доктор уставился горящими глазами на маршала. Тот молчал.

— Я так и не добился от него прямого признания, но на все сто процентов уверен, что он приказал тебе убить родителей, а не лошадей. Но ты не подчинился. Точней, подчинился не до конца. Ты сумел изменить, перенастроить приказ. Твое сознание выбрало ту реальность, где голос в голове велел тебе поджечь конюшню, а не убить родителей. И, как я сейчас понимаю, этим ты кардинально изменил работу Машины. Теперь она не предсказывает будущее. Она его создает. Ты стал ее соз…

Слова Харпера прервал звон стекол, вылетевших одновременно по всему фургону. Взвизгнула Соки. Маршал, инстинктивно прикрыв рукой лицо, пригнулся к рулю. Старику повезло меньше, и в следующее мгновение его лицо изрезали осколки. С грохотом распахнулась дверца кабины. Внутрь полезли черные фигуры в бронежилетах. По приборной панели заплясали красные точки целеуказателей.

— На пол! Всем лечь на пол! Бросить оружие! Лежать!

Крики и рев мегафонов слились в одну шумовую волну. На Мэттьюса недвусмысленно уставилось дуло винтовки. Он демонстративно разжал пальцы, и «Глок», глухо звякнув, упал в мешанину битого стекла.

Сдернув маршала с водительского кресла, солдат завернул ему руки за спину и вытолкнул из машины. Нападавшие действовали оперативно — не успел Мэттьюс распластаться на асфальте, как рядом с ним уложили окровавленным лицом вниз и доктора. Где-то в фургоне продолжала кричать Соки. Маршал решился поднять голову.

Дворзапрудили солдаты в бронежилетах и масках с вырезами для глаз и рта, вооруженные гибридными автоматическими винтовками SCAR последнего образца. Заходящее солнце било Мэттьюсу в глаза. Подсвеченный закатными лучами, неподалеку стоял человек в гражданском: крупный, широкоплечий, в рубашке-ковбойке и джинсах. Его очки в квадратной оправе поблескивали красным, под стать умирающему светилу.

Доктор Харпер приподнялся на локте, вытянул шею и просипел:

— Энди?!

И тут же заработал прикладом между лопатками.

* * *

Тело Джорджа без всяких церемоний вышвырнули из машины.

Вопли в трейлере усилились, причем к хриплому голоску Соки присоединились крики солдат. Спустя несколько секунд из дверей вывалился темный комок: двое в бронежилетах волокли орущий, дергающийся куль, опутанный ловчей сетью. Третий спустился следом, придерживаясь за поручень левой рукой и прижимая правую к лицу. Между пальцами солдата сочилась кровь. Куль грубо бросили на землю перед человеком в очках и пару раз поддали ногами. Крики стали еще громче и яростней.

Маршал напрягся, но доктор, лежавший рядом мордой в асфальт, прошипел:

— Не шевелитесь. Не провоцируйте их. Вас они не убьют, хотя покалечить могут. А меня попросту прикончат.

— Молчать! — гаркнул стороживший их солдат. — Не дергаться! Руки за спину!

Мэттьюс медленно свел руки на пояснице. Один из нападавших сноровисто обыскал его, избавив от пары ножей, а затем, прижав к земле коленом, затянул на запястьях пластиковую петлю наручника. Второй так же ловко разобрался с доктором. Маршал позволил двум бойцам вздернуть его на ноги и протащить к большому черному внедорожнику с тонированными стеклами. Туда же запихнули Харпера. Соки, так и не освободив от сети, закинули в багажник другой машины. Солдаты погрузились в бронированный фургон без всякой маркировки, перегородивший выезд со двора. Труп Джорджа они прихватили с собой. Заработали моторы, и минуту спустя только осколки, парочка вороньих перьев да капли крови на асфальте напоминали о том, что тут произошло.

…Птица-Соки видела больших черных жуков с глянцевитыми надкрыльями, облепивших ее насест. Жуки утащили Ррричарда (он хороший) и еще одного, старого, от которого пахло кислятиной и болезнью. Потом жуки взялись за ее добычу. Надо было дать им отпор.

Девушка-Соки, уходившая по тропинке между тотемными столбами все дальше к ржавым горам, оглянулась через плечо. Ворон Йель, пляшущий в небе, предостерегающе каркнул, но она все-таки обернулась и увидела, как военные в черных бронежилетах, с автоматическими винтовками выталкивают из машины Ричарда и бородатого старика. Ричард не стал стрелять — может, потому, что военные окружили нары, на которых она пряталась. Двое поволокли к выходу огромное, как будто еще раздувшееся в смерти тело Джорджа. Остальные вытащили ловчую сеть.

«Они думают, что я птица», — сказала себе девушка-Соки.

Эта мысль отрезвила ее настолько, что она начала различать слова. Вместе со словами пришел страх. Страх снова погнал девушку-Соки прочь, по равнине, заросшей мескитом, полынью и бизоновой травой, к горам, наливавшимся чернотой. Освобожденная Со-ки-ворона радостно расхохоталась. Дикий восторг охватил ее, мир снова стал теплым, красным и вольным, полным трепыхающейся добычи. Она расправила крылья и выпустила острые когти, чувствуя за спиной силу приближающейся стаи.

* * *

— Спасибо за подарочек, — сказал Энди.

Его коротко остриженный затылок с волосами цвета гнилой соломы торчал над спинкой переднего сиденья. Маршал задумчиво смотрел в этот затылок. Избавиться от пластикового наручника было несложно. Убить водителя, не позаботившегося надеть каску, — дело пары секунд. Слева, рядом с доктором, сидел еще один боец со штурмовой винтовкой. Глупо. В тесноте джипа винтовка не поможет. Зря их не погрузили в фургон с остальными солдатами. Расправиться с двумя противниками маршал мог без труда, но пока его интерес не угас. Только смутно тревожила судьба Соки. Как бы она не задохнулась. Как бы ей не сломали руку. У девчонки такие хрупкие кости… Сейчас, когда ее не было перед глазами, стало гораздо легче думать о ней как о прежней веселой Соки.

— Я слышал о том, что «генбот» может передаваться людям и вызывать аберрации, но сам пока еще не видел, — обернувшись, сказал человек в очках.

Энди говорил с гнусавым британским акцентом. Широкое, чуть одутловатое лицо, нелепый чубчик надо лбом. Глаза за стеклами очков казались сонными.

— Вы Ричард, — без вопроса в голосе произнес он. — А меня зовут доктор Эндрю Уайлд.

Старик завозился слева на сиденье. Выставив президентскую бородку, он спросил срывающимся тенорком:

— И когда же ты предал меня, Энди?

Доктор Эндрю Уайлд снял очки, вытащил из кармана ковбойки несвежий носовой платок и принялся протирать стекла. Глаза его без очков стали беззащитными: с опухшими, покрасневшими веками, они часто моргали.