— Неверующему ничего не будет. А верующему лучше поостеречься.

Когда вода в самоваре закипела, знахарка обдала кипятком заварник достала из шкатулки мешочек с чаем, зачерпнула деревянной ложкой чай и сыпанула его в заварник, залила кипятком и водрузила заварной чайник на самовар со словами:

— Пусть хорошенько настоится.

Через несколько минут мы сидели за столом и пили настоящий чай. Я проголодался и хлеб с медом, запивал крепким чайком. Баба Ходора наливала чай в блюдце и неторопливо прихлебывала, время от времени доставая серебряной ложечкой мед из деревянной плошки. Чай смаковали молча. Наконец женщина не выдержала и спросила:

— Ну и что ты об этом думаешь?

Я, конечно понял, о чем она спрашивает, но машинально ответил вопросом на вопрос:

— Ты это Савватеевна о чем?

— А то ты не знаешь о чем. О «ларце» конечно.

— Скажу, что такой штуки в моей, тоесть в реальности Алексея Щербакова нет и будет не скоро. Уж слишком продвинутая технология. Хотя о принципе работы приборчика кой какие предположения имеются. Думаю, что ты как ведунья используешь те же законы природы, что и «ларец». Так, что в некотором смысле ты и ларец похожи.

— Опять скоморошничаешь?

— Да ничуть! Дело в том, что все в мире состоит из мельчайших частиц-атомов, которые объединяются в молекулы. В живой природе молекулы особым образом сгруппированы в живые клетки, которые двигаются и чем-то питаются. Так вот все наши органы состоят из таких клеток и выполняют в организме определенные функции. И все эти атомы, молекулы, клетки и органы функционируя излучают в пространство некую еще неизвестную энергию. То есть человек как бы заключен в своеобразный кокон, состоящий из разных слоев. Индусы этот кокон называют аурой. Говорят, что некоторые, из очень продвинутых в духовном отношении людей, ту ауру даже видят, хотя это сомнительно. А ты Савватеевна случайно ауру не видишь?

— Не вижу я никакой ауры.

— Не видишь, а тем не менее лечишь. Ведь здоровый и больной орган светятся в той ауре по разному, а ты по каким-то признакам их различаешь. Интересно как тебе это удается?

— Здоровый ладонь теплым воздухом толкает, больной холодом обдает и притягивает.

— Ишь ты! А лечишь как?

— Ладонями грею. Тепло через ладони пропускаю. Бабушка так научила.

— Это тебе только кажется, что греешь, на самом деле все куда сложнее. Думаю, что и приборчик примерно так же действует, возможно и панель управления имеется, но мы ее не видим. Скрыли от нас эту панель, чтобы не накуролесили по незнанию. В автоматическом режиме «ларчик» работает.

— В каком таком автоматическом?

— В автоматическом — означает, что все сам делает без участия оператора, ну то есть человека, который им управлять должен. Да собственно и ты Савватеевна, тоже как тот «ларец» многое на автомате делаешь.

— Как это?

— Дышишь, например или ходишь. Ты же не приказываешь ногам как ходить. Они сами можно сказать ходят. Попробуй начать им приказывать, наверняка заплетешь их и хлопнешься.

— Опять за свое. Снова зубоскалишь.

— Есть маленько, но это я от разочарования. Думал, что смогу твоим «ларцом» управлять и снова облом. Ну да ладно жили без «ларца» и дальше как нибудь перекукуем. Спасибо за чай, отличный чаек, даже там такого уже не сыщешь.

— Где это там?

— У старика Щербакова, где же еще.

— Неужто чая там нет?

— Всего там дохрена. Да подделывают многие продукты. Не поверишь Савватеевна, даже куриные яйца и рис китайцы подделывают. Про чай и говорить нечего.

— Яйца? Как же их подделать то?

— Есть в Поднебесной умельцы, бодяжат только так. Наука химия им в помощь. Хотя сами тараканов жареных трескают. Говорят самая полезная еда.

— Издеваешся? Все скоморошничаешь? — Осуждающе покачала головой знахарка.

— Да не в одном глазу! Китайцев много очень. Вот и жрут все что шевелится: змей, мышей летучих и другое всякое. Кстати, когда старик оттуда к нам попал, там болезнь заразная больше года по всему миру ходила. Вроде как в Китае началась. Мужик там мышь летучую слопал и заразился. С него и пошло по всему миру. Миллиона два с половиной народа от той болезни померло. Чем кончилось не знаю.

— Господи! Страсть то какая! — Перекрестилась знахарка.

— Не бойся Савватеевна! Больше ста тридцати лет еще до той страсти. Мы с тобой не доживем. Хотя кто знает, какие плюшки мы от «ларца» получили. Может тебе омоложение прилетело. Омолодишься до Катькиного возраста, жизнь сначала начнешь, а там глядишь и доковыляешь потихонечку.

— Иди уж, балабол. — Отмахнулась женщина.

Я засмеялся, но почти уже на пороге, спросил:

— Савватеевна! Отец твой чем торгует?

— Тебе это зачем?

— Мыслишка одна пришла в голову. Склады у него в Тюмени есть? Такие, чтобы зерно можно было засыпать и придержать некоторое время?

— Склады есть и не маленькие.

— Так это здорово! Ты не против если я твою родню к торговле зерном привлеку? Какую никакую денежку помогу им заработать. И денежку немалую.

— Тебе в том, какой прок?

— Не скажи Савватеевна! Одно дело если приедет никому неизвестный мужик из глухого села и совсем другое, когда зерном торговать начнет местный купец, которого все деловые люди вашего города знают. И потом цена на хлеб подскочет в этом году лишь ближе к зиме, а Жабин зимы ждать не будет, распродаст зерно по дешевке. Это в следующем году хлеб в Тюмени начнут расхватывать как горячие пирожки на базаре. Но и тогда лучше с местным купцом в паре работать.

— Ну так и ждал бы до следующего года.

— Нельзя ждать. Дело для Жабина новое, нужно освоиться, опыт получить. Хочу дядьку Кузьму с Митькой в ученики к Жабину пристроить, чтобы на будущий год как можно больше зерна закупить и перевезти.

— Хорошо! Отпишу братьям, узнаю как и что, потом тебе расскажу.

— Отлично! Договорились! — Оставил я за собой последнее слово и выскочил из хаты.

Глава четырнадцатая

Я смотрю в спину едущего впереди Архипки. Полчаса назад закончился небольшой дождь, от которого мы не стали прятаться, поэтому немного вымокли. Но сейчас тучи рассеялись и солнце ощутимо пригревало. Намокшая было одежда быстро сохла и мне казалось что от Архипки и его лошадь идет пар. Дед ехал впереди на крупном темно рыжем жеребце, с белой гривой и такого же цвета хвостом, которого называл Игренькой. За дедом на веревке привязанной к седлу плелась, нагруженная мешками, одноглазая кобыла. Мы с Архипкой ехали на двух небольших лошадках неопределенной масти и кличек не