Знали бы вы, какие «залы» отводит жюри кинофестиваля для показа короткометражек в программе шорт-фильм-корнер! Небольшие кабинки на три или шесть персон. Просто курам на смех… Я-то думал, наш фильм будут показывать в большом, наполненном зрителями кинозале. Открыл дверь в одну из лилипутских кабинок, и у меня началась истерика. Но это еще не все: чтоб показать свое детище коллегам по цеху, ты должен записаться у девушки за стойкой, а к ней с раннего утра такая очередь выстраивается… Часа два, не меньше, проторчишь в ней, чтобы заказать «зал» на удобное тебе число и время. И может случиться, что ты окажешься единственным зрителем своего гениального фильма. Ну это, конечно, другая крайность, и все же сколько раз я шарахался от неизвестного еще миру режиссера, который в отчаянии хватал первого встречного за руку, чтоб затащить в «зал» на просмотр своего кино. Однажды я расслабленно стоял в очереди за халявным коктейлем, и какая-то безумная вцепилась в меня и увлекла за собой. Сопротивлялся я вяло, и в результате оказался в кабине один на один с какой-то сумасшедшей испанкой. Честное слово, мог бы ее там трахнуть, однако фильм оказался слишком короткий. Пять минут, если не меньше. Пока испанка рыдала на моем плече, фильм закончился.

В другой раз мы с Сергеем наткнулись на молодую голую француженку. Она стояла в центре зала и раздавала афишки. Я подошел поближе и вытаращился на ее сиськи. Сергей, деликатно отвернувшись, ждал меня возле большого плаката. Девица дала мне афишку своего фильма и начала тараторить. Я попросил Сергея перевести. Услышав, что я говорю по-русски, француженка обрадовалась: раша, раша! Да не раша, я осетин. О, тогда вам повезло, мсье. И она показала рукой на свою компаньонку, стоявшую от нее чуть поодаль. Недолго думая, я подошел к высокой, худой, в рваных джинсах девушке и заговорил с ней. И представьте, она оказалась осетинкой! Вот чтоб мне сдохнуть, если вру! Я обнял ее как родную и ласково погладил по костлявой спине. Мы тут же познакомились, и я совсем обалдел, когда Марина заговорила со мной на моем родном осетинском. Я уже не нуждался в переводчике и, подтолкнув Сергея поближе к голой француженке, стал расспрашивать землячку, откуда она родом, как зовут папу, где сейчас живет и т. д. Она охотно отвечала, а потом вдруг спросила:

– Хочешь сфоткаться с моей подругой? Можешь даже потрогать ее за сиськи.

– Нет, что ты! – смутился я. – А просто так ее можно сфотографировать?

– Валяй, земляк, для тебя мне ничего не жалко. И должна сказать, что наш фильм довольно… м-м-м…

– Мне нравится картинка на афишке, я большой любитель эротики.

– Скорей, это порно.

– Порно – это скучно, там всегда одно и то же. Надеюсь, ты не снялась?

– Для тебя это останется тайной.

– Но я могу прийти на просмотр…

– Не будет просмотра: нас сейчас выгонят, охрана уже идет к нам.

Я навел на голую француженку айпад и успел сделать несколько фотографий, прежде чем секьюрити загребли девчонок.

Я не стал отбивать свою соотечественницу, потому что ужасно боялся неприятностей. Вообще, в Каннах я старался соблюдать законы. В центре Европы, знаете ли, надо вести себя прилично. Или у тебя потом возникнут проблемы с визой.

Мы перебрались в апартаменты в Теуль-сюр-Мер. Это недалеко от Канн, всего три остановки. Откровенно говоря, мне здесь совсем не понравилось: повсюду решетки, не гостиница, а зверинец какой-то. Вай-фая и того нет, верней, его надо ловить около бассейна, а так как мы добирались до отеля поздно ночью, то уже было не до развлечений. Правда, теперь номер попросторней, у каждого своя комната. Есть холодильник, плита, мойка, обеденный стол и большой складной диван, но все же здесь неуютно и зябко, впрочем, мне везде холодно. Сергей выбрал комнату с диваном, а я устроился в спальне с небольшим зарешеченным окном. В отеле администратор, молодой человек, сказал Сергею, что мы можем не платить за проезд в электричке, так как билеты все равно не проверяют, Я подпрыгнул от восторга и рассыпался в благодарностях:

– Какая приятная новость, мсье! Позвольте пожать вашу руку! Знаете, у нас очень мало денег, но, уверяю вас, мы скоро прославимся и завоюем «Золотую пальмовую ветвь»!

Не знаю, понял ли меня француз, но он встал и крепко, по-братски, пожал мою руку.

Утром мы не успели на девятичасовую электричку и целый час коптились на солнце. Можно было, конечно, пойти на пляж и искупаться, но тут вдоль побережья везде виллы и к морю не подберешься. Сергей ругался и даже хотел перелезть через низенькую металлическую калитку на лестницу, по которой можно было спуститься вниз, но я удержал его от вторжения в частные владения. Тут с этим нельзя шутить, вытурят из страны, и финита ля комедия.

Изжарившись как следует на солнце, мы все же дождались следующего поезда и доехали до Канн, от вокзала пешком добрались до Дворца кинофестивалей и тусили там с какими-то двумя русскоговорящими толстухами из Парижа. Одна из них, брюнетка, от которой пахло выпивкой, потом и табаком, спросила Сергея, какие у нас планы на будущее.

– Будем снимать полный метр, – заявил Сергей и в своей манере, косо, взглянул на собеседницу. – Тамерлан, – он кивнул на меня, – написал какой-то полуфабрикат, имеется в виду, сценарий, хотя его и сценарием-то не назовешь, так, несколько страниц малопонятного синопсиса…

Вся наша компания, кроме Сергея, замерла, и парижанки посмотрели на меня как на конченого дебила, я в свою очередь вытаращился на Сергея и хотел остановить его каким-нибудь едким замечанием, но только промычал что-то и вспотел от волнения. Парижанкам, видно, стало стыдно в обществе такого неудачника, как я, и они вскоре ускакали на премьеру фильма, а мы пошли обедать в «Макдоналдс». Это в двух шагах от Дворца кинофестивалей, мне там нравится сидеть за столиком под платанами, есть картошку, пить кока-колу и пялиться на чернокожих телок.

Весь этот день я не разговаривал с Сергеем и не заплатил за его обед. Но ему было плевать, он просто не замечал меня. Я даже нарочно отстал от него по дороге на вокзал и крался за ним, как гребаный шпион, в надежде, что он вспомнит обо мне, остановится и позовет. Но он шел себе, погрузившись в какой-то свой мир, и мне пришлось догнать его и пойти с ним рядом, иначе я потерял бы его совсем. По-моему, он даже не заметил моего исчезновения!

Вечером мы вернулись в отель, поужинали в номере, Сергей налил в свой бокал холодного красного вина за два евро, закурил и вместе с клубами дыма растворился в кайфе, а я хлебал апельсиновый сок, и во мне клокотала злоба.

– Так ты считаешь, – сказал я с дрожью в голосе, – что мой сценарий полуфабрикат, невнятный синопсис?

Дым превратился в синий занавес, я потянулся к нему, отдернул и увидел Сергея. Он дико взглянул на меня и произнес:

– Ты, видно, не совсем меня понял…

В ответ я зловеще расхохотался (по крайней мере мне так показалось).

– Я понял все как надо!

– Зря ты так смеешься. Понятное дело, в литературе у тебя все прекрасно, но в сценариях у тебя далеко не все так идеально, как ты себе представляешь… имеется в виду, что ты должен передавать чувства героя, атмосферу, где он обитает, – Сергей стал заикаться и повторять слова. Он всегда так делает, когда нервничает или много выпьет. Но я не собирался его щадить, так же как и он меня сегодня перед этими дурами из Парижа.