Бывало, во время прогулок по набережной Круазет я нарочно отставал, чтоб полюбоваться сзади на оттопыренную попу Жанны, она в свою очередь глазела на покачивающиеся яхты, а Матвей жаловался на свое одиночество в шикарной гостинице в центре Канн, с бассейном и со всеми кайфами. Я заметил, что Жанна принюхивается к наживке продюсера, и мне стало жаль ее. С другой стороны, если ей захотелось порезвиться в бассейне Матвея, пусть глотает приманку со спрятанным внутри крючком. Сейчас модно протыкать язык – потом ввинтишь в дырку болталки блестящий, как слеза, пирсинг и станешь дразнить мужчин. При случае надо будет ей рассказать про Джулию. Жанна не сразу клюнула и все кружила вокруг приманки, прикидывая, стоит ли ей быть пойманной, пока Матвей не завыл:

– О, зачем я брал напрокат «феррари», кого в ней катать?

Самое время спугнуть рыбку:

– Как кого? Джулию! Вы же хотели пожениться, ее папа, глядя на вас, прыгал от счастья!

– С Джулией мы всего лишь друзья, – заявил Матвей.

– Друзей в губы не целуют и не лезут им под юбку.

– Говорю тебе, мы друзья, и вообще все уже кончено!

Как бы не так, утром я встретил Джулию у входа во Дворец фестивалей – счастливая, она ждала его, подлеца. Не понимаю, как вообще можно доверять продюсеру? Еще во ВГИКе я слышал, как они обделывают свои грязные делишки. Например, если кто-то из них выбил под твой фильм сто тысяч баксов, то он больше половины стырит, а на оставшиеся снимай свое кино как хочешь…

Жанна клюнула на «феррари» и, отобрав у меня свой макбук, передала Матвею. Сказать, что я расстроился, было бы неправдой. Я вообще боялся, что в постели у меня не встанет, так уставал за день. Во-первых, меня утомляла эта безумная суета на кинофестивале; во-вторых, надо успеть на последнюю электричку в Теуль-сюр-Мер, не прозевать и сойти на своей остановке. Но это еще не все: знаете, сколько надо топать оттуда до гостиницы? Шесть километров, не меньше! Из них половину пути карабкаешься по крутому, как стена, склону, потому что наш отель стоит на вершине поросшей лесом горы. И ведь по дороге никто тебя не подвезет! Здесь, черт подери, это не принято. Могли бы, конечно, доехать на такси, но где взять столько денег?

Как-то поднялся сильный ветер и прибил к небу Канн черные, как гроб, тучи. Мне стало страшно, и я начал умолять Матвея добросить нас с Сергеем до отеля, но он, подлец, отказался, сославшись на то, что встречает какую-то звезду сериала. Вот тебе и соотечественник! В тот вечер мы с Сергеем решили добраться до отеля кратчайшим путем, сошли с заасфальтированной дороги и заблудились в лесу. Мокрые, на четвереньках мы карабкались вверх против страшного ветра. Молнии озаряли гнущиеся деревья. Ужас охватил меня, я вытащил из-под мокрой, как Средиземное море, футболки нательный крест, целовал его и молился про себя: «Отче наш, иже еси на небесех…»

Я все надеялся, что Сергей выведет нас на дорогу, с которой мы так легкомысленно сошли, но она спряталась и, похоже, не желала, чтоб ее отыскали два обезумевших киношника из России. А мы продолжали поиски и, увидев свет, ползли к нему и натыкались на железную калитку какой-нибудь виллы. Я хватался за прутья, как горилла в клетке, тряс решетку и кричал:

– Мсье, мадам, мадемуазель, умоляю, откройте! Пожалуйста, выйдите к нам, мы подыхаем! Сергей, как будет по-английски «помогите»?

– Ну покричи SOS, может, и выглянет кто, – говорил он, пытаясь закурить, но ветер вырывал у него изо рта сигарету, и он, вздыхая, вытаскивал другую из пачки, пока не просек, что курево все промокло, и он отдал сушить табак ветру.

– Мсье, мадам, SOS! Европа, SOS! – кричал я, нажимая на кнопку звонка, однако нам не открывали. – Они глухие или боятся? – спрашивал я Сергея. – Мы же не шиитские террористы!

– Наверняка слышат… Успокойся ты, а то еще калитку сломаешь.

– Были бы у меня силы, разворотил бы тут все к дьяволу!

– Не зли людей, они могут вызвать полицию или застрелить тебя.

– Пусть вызывают полицию, по крайней мере, мы отогреемся у них.

– А ты уже не боишься депортации?

– Ах да, пошли отсюда. Мсье, мадам, желаю вам попасть в такую же жопу! Имейте в виду: наша смерть будет на вашей совести!

Только к утру, когда улеглась буря, мы отыскали дорогу и доползли до нашей гостиницы.

Честное слово, в Каннах мне было не до амуров. Даже если бы сама Мэрилин Монро перебралась из своего гроба в мою постель, я бы до нее и пальцем не дотронулся, просто повернулся бы задом и захрапел. А Жанна далеко не дурочка, видела, с каким потухшим взглядом я бродил по коридорам Дворца фестивалей, и решила про себя, что толку от меня в постели будет не больше, чем от сломанного фаллоимитатора. Потому и выбрала Матвея, вот и вся драматургия. Я тоже не таил обиды на маленького режиссера и, чтоб доказать ей свою дружбу, пришел на показ ее короткометражки за час, притащив с собой Сергея, который по дороге ворчал и все норовил повернуть назад, в российский павильон, где организаторы устроили грандиозный фуршет по случаю закрытия сезона. Сергей там выпил всего три бокала шампанского и даже не поел клубники. Зато я объелся ягод, и в животе у меня началась настоящая революция: «Аврора» давала залпы, а бурлящие массы устремились на штурм Зимнего. Я спустил революцию в унитаз сортира и, выйдя оттуда, пообещал Сергею купить вино за пять евро, и он немного успокоился.

Кстати, в российском павильоне мы встретились с Меньшовым и пригласили его за наш столик. Он был очень занят, но уделил нам минут двадцать своего драгоценного времени. Меньшов попил с нами чаю, и Сергей, покраснев, попросил прийти уважаемого мэтра на просмотр нашего фильма. Меньшов тут же позвал свою секретаршу, красивую татарку, с блокнотом, она подлетела к нему и замерла в ожидании.

– Когда будет просмотр? – спросил господин Меньшов.

– Восемнадцатого мая, в тринадцать ноль ноль, – сказал, запинаясь, Сергей.

– Записали? – обратился Меньшов к секретарше, вполне возможно, не татарке.

– Да, – коротко ответила та.

– Отлично, – господин Меньшов встал, и мы с Сергеем по очереди пожали его великую, снявшую «Москва слезам не верит» руку. – Я постараюсь прийти на показ, рад был с вами познакомиться.

Он попрощался и ушел со своей секретаршей, я посмотрел ей вслед: попа у нее была совсем не оттопыренная.

– Он не придет, – сказал я Сергею. – Могу даже поспорить с тобой.

– А вдруг придет?

– Нет, даже не думай об этом. Я тоже не приду, ты знал, что восемнадцатого мне надо быть в Вене.

Сергей грустно кивнул и отпил кофе, и мне стало так жаль гениального, никому не известного режиссера, что слезы закапали в мою чашку с зеленым чаем.

Фильм Жанны был на английском языке, и, разумеется, я ничего не понял. После финальных титров я шепотом спросил у Сергея, про что, собственно, кино. Он пожал плечами и сказал:

– Да так, ерунда. Не знаю, как ей удалось уговорить сняться звезду.