В середине второго акта дверь ложи открылась снова. Кайл оглянулся. Сам маркиз Истербрук снизошел до того, чтобы почтить их своим присутствием.

– Если он пожелал собрать в театре всю семью, почему просто не пригласил? – раздраженно зашептал Жан-Пьер.

Прибытие Истербрука покончило со всеми надеждами на то, что нынче вечером произойдет нечто интересное и загадочное.

– Не думаю, что он собирался приехать. К тому же он не кажется особенно довольным.

Ястребиный взгляд маркиза скользнул по другим ложам. Если он искал какое-то определенное лицо, то, должно быть, остался разочарованным.

Он выступил вперед из тени поближе к креслам.

Лорд Хейден и лорд Эллиот его заметили. Трудно было переоценить их удивление. Из уважения к титулу маркиза леди привстали со своих мест.

Высокий ранг имеет право на некоторые привилегии, и то, что все они попытались освободить место для Истербрука в первом ряду, вызвало легкую суматоху. Маркиз взял дело в свои руки и принялся командовать.

– Кэролайн, сядьте с подругой в задний ряд, чтобы не докучать мне своим хихиканьем. А мистер Брадуэлл возьмет на себя миссию поколотить любого, кто вознамерится пофлиртовать с вами. А вы, джентльмены, уверен, не станете возражать, если я сегодня посижу в окружении этих прелестных леди. Как только закончится пьеса, они снова будут к вашим услугам.

До конца спектакля маркиз оставался в центре первого ряда кресел и был погружен в происходящее на сцене. Алексия заняла почетное место справа от него как жена следующего по возрасту брата, а леди Федра – слева. Последними в этом ряду оказались Генриетта и Розалин.

– Ты прав, – забормотал Жан-Пьер на ухо Кайлу. – В этом человеке нет ни тайны, ни расчета. Он просто капризен.

Однако Кайла не интересовали побуждения маркиза. Его заботила только прекрасная белокурая женщина, сидевшая впереди, от вида которой у молодых людей в партере захватывало дух.

Невзирая на тайные побуждения маркиза Истербрука, какими бы они ни были, эффект был всегда одинаковым. Маркиз оказывал знаки внимания миссис Брадуэлл, чей брат завтра должен был предстать перед судом, который мог окончиться для него смертным приговором. И для всех представителей высшего света, сидевших в зале, значение имело только это.

Хейден не разрешил Алексии появляться на процессе, опасаясь, что она в своем положении не справится с волнением. Он передал Роуз заверения в ее любви и в том, что она будет за нее молиться. Но леди Федра и ее муж заняли место в Олд-Бейли[4]рядом с Роуз.

Положение Тима было безнадежным. В документах содержались подробности его преступлений, имена, размеры счетов, наглость использования средств – теперь Розалин узнала гораздо больше о его прегрешениях, чем следовало бы знать сестре, но также и то, чего свет понять не мог.

Этот процесс мог быть направлен только в одну сторону и должен был быстро катиться по рельсам. Если бы Роуз оказалась среди присяжных, то тоже осудила бы его. Только ее не было среди них, а в зале суда она старалась собраться с силами, ожидая, когда перед всеми этими людьми появится ее брат и когда процесс наконец будет завершен.

Розалин не могла придумать для него оправдания, не посмела бы защищать его, но сердце ее обливалось кровью от боли и жалости.

– С вашей стороны было очень смело прийти, – сказал лорд Эллиот. – Уверен, что ваш брат будет вам благодарен.

Кто? Тимоти? Если он ее увидит, принесет ли это ему утешение? Она еще не навещала его. Для такого посещения ей представится только одна возможность, и она решила сберечь ее для того, что произойдет после сегодняшнего дня. Тогда он будет в ней нуждаться больше, хотя такое свидание и ужасная разлука, которая неизбежно последует за ним, окажется для них обоих сущим адом.

Взгляд Розалин скользнул по мужчинам, сидевшим ниже ее. Она заметила Кайла. В будущем они никогда не смогут притвориться, что он не выступал на процессе, если она собственными ушами услышит его.

Они медленно и трудно приближались к этому дню, безуспешно пытаясь избежать последствий. Кайл снова стал внимателен и осторожен. Она же стала менее доверчивой. Между ними день ото дня росло отчуждение, и это продолжалось до тех пор, пока Розалин не смогла твердо и трезво смотреть на человека, который перестал быть незнакомцем.

Последние три ночи они спали врозь. Кайл знал, что невозможно преодолеть ее чреватое ужасом ожидание. И понял ее, когда она рано удалилась в свою спальню, сославшись на усталость.

– А! – сказала леди Федра. – Вот и Хейден.

Роуз заметила, что Лорд Хейден задержался у двери, прежде чем двинуться дальше. Он нашел место возле Кайла. Процесс продолжал свой извилистый путь – заслушивались показания и предъявлялись доказательства.

Лорд Эллиот дотянулся до Розалин и положил руку на ее кулачок, обтянутый перчаткой.

– Брат поручил мне сказать вам, что сделает все возможное, чтобы приговор для Тимоти смягчили. Он просил также передать, чтобы вы поняли, что хоть он и станет говорить правду, его выступление будет преследовать ту же цель.

– Лорд Хейден всегда поступал великодушно по отношению к моей семье. И сейчас я не усомнилась в его мотивах. И все же благодарю, что предупредили.

Лорд Эллиот помрачнел и посмотрел на Федру. Она пожала плечами. Роуз не собиралась ничего пояснять. Скоро все они узнают правду.

Была только одна вещь, которую мог бы сказать лорд Хейден, чтобы смягчить судьбу Тимоти. Он мог сказать, что Тимоти не один присвоил все эти деньги и что весь этот план был придуман не им.

– Вам когда-нибудь приходилось это делать? – спросил лорд Хейден.

– Никогда, – ответил Кайл.

– В своем выступлении касайтесь только фактов. Говорите просто и ясно, чтобы присяжные вас поняли. Вам могут задать вопросы. Отвечайте только на вопрос и ничего не добавляйте. – Лорд Хейден окинул его пронзительным взглядом: – Давая вам совет, я имею в виду, что вы будете стараться говорить так, чтобы избавить его от виселицы.

– Есть ли на это хоть какая-нибудь надежда?

– Никогда ничего нельзя сказать наперед. Этот судья прежде проявлял милосердие. Если удастся привести убедительные доводы в его пользу, он может снова проявить снисходительность.

Не только они ожидали окончания одного процесса, чтобы мог начаться следующий. Была наспех сооружена галерея, и на ней собралось довольно много любопытных.

Прибыли еще какие-то мужчины и втиснулись там, где сидели лорд Хейден и Кайл. Кайл увидел Норбери и других сторонников «повешения Лонгуорта».

– Много свидетелей, – сказал он.

– Много жертв, – отозвался лорд Хейден.

– Это поможет отплатить ему за все?