сам поеду стену заделывать и выдурю у той бабы еще банку, - обещает муж, зарываясь пальцами мне в волосы.

- Не надо, - шепчу тихонечко. – У нас Софья такие же крутит. Просто в тот момент мне показалось…

- Я с катушек чуть не слетел, - признается муж хрипло и сбивчиво. – Айрату морду набил. И сроду бы не подумал на Глеба. Это Софья - наш ангел-хранитель… Нам с тобой повезло.

- Я знаю, - мяукаю, улыбаясь и плача. – И сейчас она с Настей.

Мы возвращаемся домой уже поздно. Снятие побоев и медицинское освидетельствование… Заявление в полиции. Все это занимает много времени и сил. И только ступив на порог родного дома, я несусь в детскую к Насте. Тихонечко опустившись на колени, нежно целую самую сладкую щечку на свете.

- Мамоська, - шепчет в полусне дочка.

- Иди, переоденься, - бурчит рядом Герман. – Я перенесу малышку к нам. Тебе же сегодня потребуются обнимашки.

- Подожди, - рывком подлетаю к мужу. – Давай побудем вместе. Настя проснется под утро, и мы тогда заберем ее к себе.

- Пойдем, - муж берет меня за руку. И уже в коридоре стягивает с моих плеч пиджак и распускает волосы. А оказавшись в спальне, одним рывком стаскивает с меня топ, затем юбку.

- Пойдем в душ, - воркую на ушко, торопливо расстегивая пуговки рубашки на груди мужа. Потом нервно тереблю пряжку ремня, пытаясь вынуть толстый металлический язычок из массивного отверстия. Хватаюсь за ремешок. Тяну его из шлевки…

- Сам разденусь, - глухо усмехается Герман. - А ты пока поработай с тестом, а то я подохну от неизвестности…

- Конечно, - улыбаюсь, забирая пакет. И открыв его уже в ванной, обнаруживаю десять тестов. Десять!

Дрожащими руками достаю один. А когда на нем проступают две яркие полоски, в бессилии опускаюсь на пол. Чувствую, как меня накрывают рыдания. Как будто кто-то отключает во мне выдержку и упертость. Слышу, как в ванную входит Герман. Шлепает босыми ногами. И сразу же оказываюсь в кольце крепких рук. Льну к любимому. И реву! Никак не могу остановиться.

- Что тут у нас? – вынимает он тест из моих пальцев.

- Ты не рада? – смотрит на меня внимательно.

- Рада, конечно, - хмыкаю нетерпеливо и, забрав обратно свое маленькое счастьице, плачу, закрыв лицо ладонями.

- Эй, - хочет казаться веселым Герман, - все закончилось, малыш. Вы в безопасности…

- А если бы ты нас не нашел? Как подумаю… мороз по коже... – заливаюсь слезами. – Мне даже представить страшно…

- Вот и не представляй, - раздраженно бурчит Герман и, включив  теплую воду, ставит меня под душ. Сделав шаг, приближается вплотную. – Я люблю тебя, - обжигает ухо горячим дыханием. Прижимает меня к себе так, что между нами не остается никакого пространства. Чувствую, как ладони мужа жадно скользят по спине, как его руки приподнимают мои бедра.

- Алиненок мой дорогой, - порывисто и хрипло рычит Лиманский, прислоняя меня к прозрачной стене. Обвиваю руками мощную шею мужа. Выгибаюсь дугой в его объятиях.

- Ты дома… тебе ничего не грозит, пока рядом муж, - уверяет меня внутренний голос.

- Еще, пожалуйста-а, Герман! – стону я, обвивая его торс ногами. – Я сейчас улечу…

- Давай вместе, любимая, - бормочет он, вознося меня к небесам.

Эпилог

Три года спустя

Алина

Ранним утром я выхожу на балкон. Смотрю на поднимающееся из-за деревьев солнце, на синее небо без единого облачка и зеленую, будто изумрудную, траву. Кутаюсь в халат, скорее по привычке. Здесь всегда тепло. Даже босые ноги на плитке не зябнут. Всматриваюсь вдаль, и самой не верится, что Герман исполнил мою прихоть. Согласился приехать в Кению. Да еще и с детьми!

Нереальная красота! Здесь, на окраине Найроби, совершенно не чувствуется дух мегаполиса. Небольшой особняк, увитый плющом, манит задержаться здесь подольше. И я поутру охочусь за восходами. А вечером - за фантастическими закатами. В сумерках мы с Лиманским тянем на террасе красное вино и лениво наблюдаем за Настей и Федором, играющими рядышком.

Делаю шаг в спальню. Беру со столика фотоаппарат и замираю, любуясь спящими детьми.

Свернувшись калачиком, сопит Анастасия, обняв куклу, а Федька – маленький двухлетний крепыш - разметал руки и ноги по кровати. Зацеловать бы их обоих, заобнимать! Но боюсь разбудить. Пячусь на цыпочках обратно на террасу и тут же попадаю в объятия Лиманского.

- Иди, - шепчет он, кивая на дверь. – Там твой воздыхатель пришел.

Под легкий смех мужа выбегаю на террасу и тут же вижу, как за ограждением маячат маленькие рожки и показывается хитрый раскосый глаз. Подойдя ближе, протягиваю руку, которую тут же облизывает огромный шершавый язык. Глажу гладкую пятнистую шерстку и, услышав за спиной радостные крики «жилафы!», поворачиваюсь к детям. Настя с Федором в пижамах выбегают из спальни. Несутся ко мне. И взяв у отца половинки яблок, весело скармливают их высокому и грациозному животному.

- Мама, дай еще! – требует Настя, а Федор пытается через ограду просунуть голову.

- Вы пришли, мои жирафы! - восторженно восклицает Настя.  А Федя пытается ухватить пятерней короткую мягкую шерстку.

- Жиффафаф, - шепелявит, жуя незнакомое слово.

А потом залезает к отцу на руки и просит страдальческим тоном.

- Ам-ам, кусить…

- Этот парень нигде не пропадет, - усмехается Герман.

- Не хочу никуда уходить! – топает ножкой Настя. – Мы же к жирафам приехали, папа!

- Сейчас пойдем завтракать, жирафы тоже придут, - объясняет детям Лиманский.

Целую его куда-то в шею. Прижимаюсь всем телом. Чувствую, как губы мужа аккуратно касаются моего виска.

- Какой же ты молодец, - шепчу я, вспоминая, как следующим утром после моего освобождения муж заказал номер в самом экзотическом отеле мира - «Жираф Манор».

- Свободные места будут только через три года, - объявил он весело. – Но я забронировал.

- Зачем? – шепчу я, пряча в ящик оставшиеся девять тестов. – Где мы еще будем через три года…

- В Кении, - хмыкает муж. Надо уметь направлять будущее в нужное русло. Все нормально, Алиненок. Пока выносим, родим, научим ходить и говорить… Как раз к поездке управимся!

- А как же «Не ходите дети в Африку гулять»? – усмехнулась я тогда.

Теперь же, наблюдая, как