тебя просили прийти? Нет, мы не просили. Тебе пошли навстречу, выделили время, а ты жмёшься, как целка. То буду, то не буду. Не хочешь, так чеши отсюда, нам-то ещё проще будет.

Посетители кипят гневом и, перекинувшись несколькими фразами, идут к двери.

— Пожалеете, — бросает Антип перед тем, как выйти.

— Бляха, ты переговорщик, атас просто, — бросает Цвет, когда грузинская делегация убывает.

— Зачем, Егор? — хватается за голову Ферик. — Плохой мир всегда лучше самой хорошей войны.

— Только не в этот раз, Фархад Шарафович, — усмехаюсь я. — Он либо умоляет и подчиняется, либо плывёт на три весёлых буквы. Новые времена. Новые, весёлые и безбашенные.

Я делаю парочку звонков и возвращаюсь к своим соратникам.

— Так, ну что, вы не забыли про мою свадьбу? — усмехаюсь я.

— Не забыли, — вздыхает Ферик. — Только не нужно было так обострять ситуацию с Антипом.

Я некоторое время провожу в казино, втолковывая Ферику и Цвету правила новой жизни, а потом отправляюсь в ЦК.

Спускаюсь на лифте и иду на выход. В сопровождении Алика и Вити подхожу к машине на парковке, берусь за дверку, как вдруг вокруг нас появляются чёрные тени. В центре Москвы, прямо у Кремля нас окружают представители криминалитета братской республики.

— Ну что, щенок, — довольно щерится Антип, — довыступался ты. Нам так даже проще будет.

Блин, их семеро, а нас только трое. Хотя, правда на нашей стороне.

— Давай, рассказывай, — усмехается Антип.

— Антип с Антиб, — киваю я, оценивая расстановку сил, — ты всё сказал?

24. Не плачь, девчонка

— Очень резкий, ты, Бро, — говорит Антип и недобро щурится.

— А ты очень говорливый, — усмехаюсь я. — И ещё… предсказуемый. Что там у тебя ствол или клинок? Кинжал, наверное, да? Ну а как ещё? Если проблема не решается полюбовно, то есть, если оппонент под тебя не прогибается, значит нужно решить силовыми методами, правильно?

— Правильно, — щерится он. — Что же ты такой умный, а не догнал, что я делать буду? Я тебе откровенно скажу, мне Цвет на один укус, ты понял меня? А вот ты ещё щенок совсем, не в обиду говорю, просто ты же молодой пацан, а слабину не даёшь. Может, по глупости, а может, у тебя стержень железный. Не знаю. Но опыта, по-любому, тебе не хватает, не знаешь людей. Ладно. Решай, будешь биться втроём против семерых или со мной поедешь? Если поедешь, побазарим с тобой, может, ещё и живым останешься. А если здесь… Шансов нет вообще.

Он делает знак и вмиг у всех семерых оказываются в руках здоровенные кинжалы.

— Вы прямо рыцари, — качаю я головой. — Хотя нет, скорее, разбойники с большой дороги. Ушкуйники. Жило двенадцать разбойников и Кудияр атаман. Слыхал песню такую? Послушай, поучительная.

— Хорош помелом чесать, за мной иди и…

В руках у Алика и Вити появляются пушки.

— Мы и голыми руками, без стволов, — улыбаюсь я, — за две минуты вас семерых уделаем. Не веришь?

— Не хочешь, значит, по-хорошему… — злобно бросает Антип и мотает головой.

Трое из его людей тоже достают пистолеты. Подготовленные какие. Стволы, явно, здесь приобретены, не летели же они с ними в самолёте.

— А по-хорошему уже и не может быть, — хмыкаю я. — Ты пришёл ко мне в дом, можно сказать, начал строить из себя не пойми кого, нож в руку взял, грозить начал. И думаешь, после этого может быть по-хорошему? Что ты должен сделать, чтобы я тебя простил? Как думаешь?

От такой наглости Антип аж присвистывает.

— И знаешь, — подмигиваю я. — Ошибся ты, когда сказал, что я людей не знаю. Посмотри вокруг. Оглянись, прошу тебя.

Он оглядываться не спешит, опасаясь, что я пытаюсь отвлечь его внимание. Мне, конечно, очень хочется своими руками начистить, мягко говоря, ему рожу, но и без меня есть кому.

Антип отступает за своих бойцов и только тогда оборачивается. А сзади подходят мои отряды. Люди в хаки выскакивают из «Кубаней» и бегут к нам. Они быстро замыкают кольцо вокруг мафиозников, так что те даже охнуть не успевают.

И, не давая им опомниться… щёлк, щёлк, щёлк, щёлк, щёлк, щёлк…

Всё происходит быстро и чётко, парни работают слаженно и не привлекая внимания. Здесь полно машин, рядом несётся железный автомобильный поток, прохожих нет, никто ни на кого не обращает внимания. Тела павших джигитов быстро закидывают в карету скорой помощи и увозят на утилизацию.

Из всего бандитского отряда остаётся один Антип.

— Давай только без истерик, ладно? — прошу я. — Думать надо было раньше. Как видишь, ты очень сильно ошибся. Вы все там ошиблись, походу. А ошибки в наше время очень дорого обходятся.

— Э-э-э!!! — восклицает Антип бешено вращая глазами. — Что ты сделал, а⁈

— Скажи спасибо, что сам живым остался, — доверительно говорю я и подмигиваю. — Мы с тобой не увидимся больше. Я на это надеюсь. Тебя сейчас в аэропорт отвезут и посадят на самолёт.

Прямо к нам вплотную подъезжает чёрная «Волга», и из неё выходят трое квадратноликих джентльменов в штатском.

— Прямо на борт заведут, — киваю я, — и проследят, чтобы у тебя всё хорошо было, понимаешь да? Деньги за билет приготовь, не забудь.

Антип ошарашенно хлопает глазами.

— Так вот, — продолжаю я. — Ты когда прилетишь в свой Тифлис, встретишься с ворами и скажешь им следующее. Туда, где Цвет, вы можете прийти только если он разрешит. И делать вы сможете только то, что он вам скажет. И отдавать ему будете столько, сколько он назначит. Ни Питер, ни Москва, ни Сочи, ни Геленджик, равно, как и другие города вас не ждут. Бакинским тоже передай. Это и их касается. Капито, амико?

— Ошибку делаешь, — пытается держать он лицо.

— Ваши узники у меня уже имеются, никак откупиться не могут, слыхал про такое? Так вот за твою сегодняшнюю дерзость я тебе назначаю штраф. Пять миллионов. Слышишь меня, Антип с Антиб? Пока не заплатишь, чтобы ни один из вас здесь не появлялся. Буду уничтожать хладнокровно и беспощадно. Ты всё запомнил? Алё! Запомнил, я тебя спрашиваю?

Он сжимает челюсти и играет желваками.

— С каждым из вас, — говорю я, — будет