— Я должна сама в этом убедиться, Лукан. Лучше я погибну, спасая его, нежели буду отсиживаться в безопасном месте.

Лукан скупо улыбнулся:

— Тебе никто никогда не говорил, что ты самая упрямая женщина в мире?

— Тиган говорил раз или два, — призналась Элиза, горько улыбаясь.

— Ну, тогда он поймет, почему мне пришлось взять тебя с собой. — Лукан протянул ей кинжал в ножнах на ремне.

— Я готова, Лукан, — сообщила Элиза, застегивая на себе пряжку ремня.

Лукан покачал головой:

— Ну что ж, пошли.

Они вылезли из машины и быстро и осторожно направились к дому. Чем ближе они подходили, тем острее Элиза чувствовала боль Тигана и присутствие в доме Миньонов. В ее голове звучали грубые голоса, сознание терзали злобные мысли.

— Лукан, — шепотом сказала Элиза, — Миньоны, их несколько.

Лукан кивнул и сделал знак подойти поближе к нему. Проверяя на прочность, он подергал деревянную шпалеру, тянувшуюся по стене дома вверх.

— Можешь по ней забраться?

Элиза ухватилась за деревянные перекладины и начала подниматься. Лукан встретил ее наверху — чтобы взлететь на балкон второго этажа, ему потребовалось всего лишь хорошо оттолкнуться ногами. Он бесшумно приземлился и протянул Элизе руку.

Балконные двери были открыты; словно привидения, колыхались шторы. В комнате Элиза увидела женщину в ночной рубашке, неподвижно лежащую на полу. Ее рука была вытянута, запястье разорвано, вокруг растеклась лужица крови.

— Марек, — тихо произнес Лукан, называя имя виновника кровавого убийства. — Ты в порядке?

Элиза кивнула. Вслед за ним она прошла мимо мертвой женщины и ее мужа, который, очевидно, пытался защитить ее от злобного вампира. У Элизы перехватило дыхание, когда она заметила в коридоре тело мальчика.

Господи! Марек ворвался в дом и убил всю семью.

Лукан схватил ее за руку и оттащил прочь, а сам выглянул в коридор. Элиза почувствовала толчок боли в голове, и через мгновение из соседней комнаты вынырнул Миньон. Лукан не позволил ему издать ни единого звука, молниеносным движением полоснув кинжалом по горлу. Миньон судорожно задергался и мешком рухнул на пол. Лукан ни на секунду не задержался, перешагнул через труп и пошел дальше, увлекая Элизу за собой.

Когда они приблизились к лестнице, ведущей наверх, словно огненный смерч пронесся по венам Элизы: она практически чувствовала, как сердце Тигана бьется у нее в груди, его тяжелое дыхание вырывалось из ее рта.

— Лукан, — одними губами прошептала Элиза, — Тиган там, наверху.

Лукан подошел к темной лестнице и посмотрел наверх:

— Спрячься за меня.

Вместе они начали осторожно подниматься по узким крутым ступенькам, пока перед ними не появилась дощатая дверь. Лукан взялся за железную задвижку, обернулся и посмотрел на Элизу, даже в темноте она разглядела выражение его лица — он словно предупреждал ее: что бы они там ни увидели, она должна держать себя в руках.

Тиган жив, Элиза знала это наверняка, и ей этого было достаточно.

— Давай, Лукан, — прошептала она.

Лукан толкнул дверь и ворвался внутрь, его кинжал мгновенно пронзил бросившегося на него Миньона. Второй Миньон метнулся было к ним, но тут же, истекая кровью, замертво рухнул на деревянный пол.

Крик рвался из груди Элизы не из-за страха, а оттого, что она увидела: Тиган безвольно висел, прикованный цепями к двум массивным деревянным балкам. Мокрые от пота и крови волосы падали ему на лицо, почти полностью скрывая его, но Элиза сумела разглядеть кровоподтеки. Тиган был весь избит, и ему не давали времени залечить раны.

В первую секунду Элиза подумала, что он без сознания, но по пробежавшей по его телу дрожи догадалась, что он почувствовал ее присутствие.

— Тиган… — Элиза рванулась к нему, но тут же резко отступила, когда он поднял голову и посмотрел на нее безумным взглядом. — О господи!.. Тиган!

— Убирайся отсюда! — злобно прошипел он. В горящих янтарным огнем глазах читались животная ярость и боль. Величина клыков поразила Элизу, казалось, таких она никогда не видела. Тиган дернулся на цепях и прорычал: — Черт тебя побери! Убирайся отсюда немедленно!

— Тиган, — Лукан сделал несколько осторожных шагов к нему и взялся за цепь, удерживающую запястье воина, — мы заберем тебя отсюда.

— Отойди! — прорычал Тиган.

Лукан втянул носом воздух.

— Что за вонь? — Он провел пальцем у Тигана под носом, где осела розовая пыль. — Господи, Тиган, «малина»?

— Марек… он накормил меня этой дрянью, Лукан. — Тиган зарычал, сверкая узкими зрачками, разрезавшими пламя глаз. — Понял теперь? Кровожадность. Мне не справиться с ней.

— Ты справишься, — сказала Элиза.

— Господи, — прошипел Тиган, — уйдите отсюда оба! Лукан, если хочешь мне помочь, уведи ее отсюда. Увези подальше.

Элиза подошла к Тигану и осторожно погладила его по голове:

— Я никуда не уйду. Я люблю тебя.

В этот момент одним резким движением Лукан оторвал цепь от балки, и правая рука Тигана безвольно повисла вдоль тела. Лукан потянулся, чтобы освободить другую руку, но Тиган предостерегающе зарычал:

— Лукан!..

Было слишком поздно.

В полумраке резко хлопнул выстрел, у двери мелькнула оранжевая вспышка. Пуля угодила Лукану в спину, он рухнул на одно колено. Сразу же прозвучал второй выстрел, но он не попал в цель — пуля звякнула, ударившись о кирпич.

Ворвавшиеся на чердак два Миньона и Отверженный открыли пальбу из пистолетов. Элиза почувствовала, как ее тисками сжала чья-то сильная рука. Тяжелое дыхание Тигана жаром обдало ухо — он держал ее свободной рукой и своим телом закрывал от пуль.

Элиза ощущала себя совершенно беспомощной: в то время как Лукан принял на себя удар, она пряталась за избитым Тиганом. Лукан ловко уворачивался от пуль и, хотя многие достигали цели, все же умудрялся вести ответный огонь. Чердак наполнился дымом и оглушительным грохотом. Отверженный упал, сраженный титановыми пулями из пистолета Лукана. Его тело задергалось и зашипело, растворяясь на полу.

Пока Лукан уклонялся от пуль одного Миньона, второй зашел сзади. Элиза нащупала на поясе рукоятку кинжала. Она понимала, что должна попасть в цель с одного раза.

Тиган предостерегающе прорычал ее имя, когда она начала освобождаться от его хватки. Элиза встала поудобнее, размахнулась и метнула кинжал.

Миньон взвыл, когда клинок вонзился ему в руку, и завалился на спину, продолжая стрелять, но все пули ушли вверх. Послышался треск стекла, дождем посыпались осколки.

— О боже! — вскрикнула Элиза.

Только сейчас она поняла, что крыша на чердаке была стеклянной, недавно выкрашенной черной краской, чтобы предотвратить проникновение солнечного света. Вероятно, Марек наспех предпринял эти меры предосторожности, когда захватил человеческое жилище и обосновался здесь.