Каждая женщина - особая планета. После долгих странствий я попал туда, где мне легко дышать. И не имеет значения, кем (и с кем) я был раньше. Ваше Императорское Величество, сделайте божескую милость, примите своего верного слугу из парижского дистрикта!

* * *

Дженни тормозит у светофора. Я выскакиваю на тротуар (нет даже времени поцеловать Самую Красивую и Самую Любимую девочку на свете - сзади гудят), машу рукой Эле и чешу по стритам и авеню Лос-Анджелеса. Держу приличную скорость. Скорость рейсового автобуса (в час пик). Быстрая ходьба, как всегда, доставляет мне удовольствие. В принципе, я неприхотливое животное. Для полного счастья мне надо: а) спать с Дженни, б) десять километров пешком ежедневно. И еще я предвкушаю, как засяду в библиотеке, погружусь в книги, буду выписывать на листки цитаты - моя привычная работа. Не волнуйтесь, я придумаю курс лекций, это поначалу я нервничаю - вдруг не получится? В данном случае "вдруг" исключено. Всегда получалось.

Поток машин, спускающийся с Лорел-каньона, развозит клерков по офисам. В Лос-Анджелесе на службу не ходят. Ездят. На магистралях интенсивное движение, а тротуары пусты. Скоро откроются продуктовые лавочки, магазинчики одежды и радиотоваров, парикмахерские, ресторанчики, поликлиники, врачебные кабинеты, двери госпиталей. (Медицинских учреждений в городе огромное количество. Люди здесь или портят глаза за компьютерами или лечатся.) Тогда появятся прохожие. Пока лишь редкие бомжи проверяют свой убогий инвентарь на скамейках, где они ночевали.

Но что это? То тут, то там я замечаю бестелесные фигуры. Словно призраки возникают в бензинном мареве. Они, шатаясь, бредут мне навстречу, глотая воздух ртом, как рыбы, выброшенные на песок. Приглядываюсь. Конечно, это не фантомы. Старики, страдающие от бессонницы, от артритов и склерозов, от сердечных и почечных приступов, старики - лысые, с седыми патлами, сгорбленные, с вздутыми на ногах венами - старики, одетые кто в майки и шорты, кто в ночные пижамы, кто в светлые и темные цивильные костюмы...

В Шерман-Окс их не видно. Они ведут другой образ жизни. Наверно, купаются в своих бассейнах и играют в теннис на закрытых кортах. А в этом районе города, лишенном тени деревьев (Правда, вот торчит высоченная пальма. Кому, когда пальма давала тень?), старики утречком выползают на улицы, чтобы подышать прохладой. Через час безжалостное, раскаленное, стальной голубизны небо Лос-Анджелеса сольется с землей и загонит их, как тараканов, в щели до позднего вечера. Но поздним вечером в центре города старики предпочитают не высовывать носа из многоквартирных домов...

Почему я раньше не обращал на них внимания? Почему мне кажется, что они заполнили тротуары? Да нет, не заполнили. Они действительно двигаются, как призраки, бочком, по кромке тени от домов, стараясь не попасться никому на глаза. Однако я невольно вздрагиваю, когда мимо косолапит очередной стодвадцатикилограммовый фантом с отвислым животом, с дряблыми щеками в красных прожилках, с отвратительной бородавкой на подбородке и бессмысленным - точнее, устремленным в глубь себя, в свои болезни и хвори - взглядом. Это мне знак? Предупреждение?

Прочь! Я не был таким и никогда не буду! Не хочу!

Резко увеличиваю обороты. Чувствую, как приятно пружинят мышцы ног. Я сильный и здоровый зверь, способный отмахать двадцать, тридцать километров без устали. Давно остались позади кварталы, где водятся привидения, я шагаю по широкой авеню с дорогими магазинами и ресторанами (пока закрытыми), и впереди вырастает здание библиотеки.

Жизнь прекрасна и удивительна!

Удивительна тем, что в девять утра, то есть среди бела дня, кто-то меня преследует. И не из области духов. Черный "рейнж-ровер" неторопливо катит за мной. Ну, если я вообразил себя зверем, то тогда, естественно, охота. Сворачивать на боковые, совсем безлюдные улочки глупо. Я сильное животное, но у "рейнж-ровера" больше - как их? - лошадиных сил. И потом мне самому интересно: от кого привет?

До библиотеки два блока. Черный "рейнж-ровер" меня обгоняет, останавливается, из кабины вылезает блондин в кожаной куртке. Комплекция штангиста. Ждет. И по мере моего приближения его лукавая рожа расплывается в улыбке.

- "Я милого узнала по походке". Еще помните русские песни? А я думаю, кто это несется с такой скоростью? Что-то больно знакомое... Антон Валентинович, какими судьбами?

* * *

Какими судьбами? Много чудес было во время горбачевской перестройки, а одно из них - когда в Москве пропали такси. То есть вроде бы такси не отменяли, зеленые огни мелькают здесь и там, но никто не тормозит. Почему? Или все спешат по вызову, или их прикрепили к учреждениям, или таксистам надоело возить пассажиров и они решили просто так кататься? Загадка. Однако ушлый народ ломать голову над загадкой не стал, ушлый народ мигом сообразил, что если такси не существует (или существует лишь в качестве декорации, части городского пейзажа), то появилась замечательная возможность левого заработка для тех, у кого собственная "тачка", или "мотор". Ну, а самые хлебные места подкалымить у вокзалов и в аэропортах. И конечно, самый выгодный пассажир - иностранец. И вот однажды дежурит Саня в Шереметьево, радио объявило прибытие самолета из Парижа рейсом "Эр Франс". Значит, смекает Саня, иностранец попрет фирменный, неподдельный, советские летают только Аэрофлотом. Иностранец, естественно, прет на стоянку такси и ничего не понимает. Нет "волг" с зеленым огоньком и с шашечками на борту, исчезли, как динозавры, зато со всех сторон ушлый народ предлагает подбросить в столицу страны победившего социализма без счетчика и цену запрашивает феерическую. Иностранцы хоть и прибыли из царства свободной инициативы, но к такому беспределу не привыкли. Сбились в кучу на стоянке, балакают между собой на ихнем наречии и, видимо, надеются на Второе Пришествие, мол, с небес спустится государственный таксомотор... У Сани свой метод. Он заприметил молодого иностранца богатырского роста с маленьким чемоданчиком (такой не испугается сесть в машину к частнику, а то ведь распустили слухи, будто в Шереметьево орудует банда уголовников), протиснулся к нему (к иностранцу, не к чемоданчику) и вежливо продекламировал выученную наизусть английскую фразу: "Добро пожаловать в Москву. Меня зовут Саня. Домчу с ветерком по любому адресу за 50 рублей. Совсем недорого, сэр". Саня полагал, что если уж он, Саня, выучил эту фразу, то иностранец, из какой бы Африки ни приехал, обязан ее понять, а далее они объяснятся на пальцах. Иностранец ответил длинной руладой черт знает по-каковски, и Саня выдержал ее, руладу, как выдерживал артобстрел в Афганистане - с бесшабашной улыбкой, чуть втянув голову в плечи.

- Твою мать, Саня, - сказал иностранец на чистом русском, - учить тебе надо английский, без английского в этом мире пропадешь. Согласен меня возить целый день за триста рэ?

Саня не поверил своему счастью. Триста рублей? В конторе "Моспосжоптрансэнерго", где Саня числился экспедитором, ему платили сто шестьдесят пять рэ в месяц. Триста в день? Не иначе как с неба. Ну, а бюллетень оформить в поликлинике не проблема.

Саня подъезжал к гостинице "Советская" ровно в 8.00 утра. Рабочий день иностранца был расписан до минуты. Мотались по министерствам, комитетам, техническим институтам. Вечером он ужинал с кем-то в ресторане, и по рылам приглашённых, по их манере поведения Саня догадывался: номенклатурные пташки. Саня честно ждал в назначенном месте, не соблазнялся возможностью улизнуть на часок, подхалтурить - сидел в машине, читал газеты, перекусывал бутербродом, пил из термоса кофе. Иностранец знал: в любой момент Саня с "жигуленком" под рукой. Домой Саня возвращался за полночь (с тремя сотнями в кармане), но ровно в восемь утра вымытый, выбритый, в свежей рубашке (научился у иностранцев!) Саня у "Советской".