— Нет! Вперед в воду! Это приказ!

И забрав автомат у пловца, Сургин сбросил с себя акваланг, приказав на этот раз морским спецам:

— Ну, что встали? Не поняли приказа? Вперед в море! И смотреть за Карнауховым! Меня не ждать, сам как-нибудь отыщу лодку! Пошли!

Отделение эвакуации вместе с Павловым двинулось к берегу. Оно спокойно дошло до обрыва и скрылось из вида. Раздался лишь всплеск воды. Рядом с берегом отделение ждали средства быстрой доставки – «Дельфины», так что бойцы в считаные минуты достигнут подводной лодки. О них Сургин мог не беспокоиться, а вот подгруппа Семашина, похоже, попала в капкан. Сургин услышал очереди крупнокалиберного пулемета. Такового ни у спецназа, ни у пеших сил гвардейцев не было. Значит, стреляли с вертолета. Андрей вызвал Семашина:

— Скат! Я – Первый!

В ответ услышал раздраженное:

— Ты какого черта, майор, еще на берегу? Уводи людей!

Андрей ответил спокойно:

— Не шуми, водяной, люди уже на пути к конечной цели. Я тут один решил задержаться!

— За каким хером?

— Успокойся, Саня, и доложи, что у тебя происходит. Почему сам не уходишь в море?

Семашин выругался:

— Да вертолет, мать его, завис над бункером и поливает берег. Арабы приближаются, а я не могу к морю выскочить! И вертолет обстрелять тоже не в силах. Он в мертвой для меня зоне! Придется, видимо, здесь в этих проклятых казематах последний бой принимать! А ты уходи! Уходи, Андрей!

Сургин крикнул:

— Успокойся! Держи вход в нижний ярус, а я с «вертушкой» сейчас что-нибудь попробую придумать.

— Да что ты можешь придумать? Говорю, уходи…

Андрей отключился и, пробежав по нижнему ярусу метров пятьдесят, поднялся на поверхность. Оказавшись на одной из господствующих высот, увидел висевший над крайним бункером вертолет. Внешне похожий на американский «Апач», но у этой «вертушки» на пилонах висели кассеты с нашими НУРами. Ну да черт с ним, с этим арабским гибридом. Главное, он висит низко, и Андрею видны его топливные баки. Майор перевел взгляд на подступы к укрепрайону. По которым, получив солидную огневую поддержку, двигались бойцы эмирской гвардии. Их никто не обстреливал.

Сургин вновь включил рацию:

— Скат! Ответь!

— На связи!

— Ты вот что, Шура, выставь пулемет на верхнем ярусе. Туда вот-вот ворвутся арабы!

— Я уже сделал это! Или думал, в бункере аборигенов встречать буду?

— Вот и молодец! Слушай дальше! Остальных ребят подведи к выходу из бункера на берег! Как услышишь взрыв от падения вертолета, дергай в море! Да пулеметчиков не забудь!

— Ты что, решил атаковать «вертушку»?

— Делай то, что сказано, ладно? Все, кончаем базары, работаем!

— Андрей!..

Но Сургин уже отключил рацию.

Он поднял автомат, поймал в прицел один из топливных баков вражеского вертолета и дал по нему длинную очередь. Огненный шар перевернул винтокрылую машину, и та несущим винтом вниз рухнула на землю. Раздался оглушительный взрыв. Андрей вскрикнул:

— Есть! Долетался, сука!

Он взглянул на берег, по которому начали отход спецы Семашина. Теперь можно и самому уходить. Андрей уже готов был прыгнуть в трещину, как в глазах вдруг вспыхнули тысячи ярчайших звезд. Удар невероятной силы обрушился на голову, и он полетел в пропасть. Падая в каземат, за мгновение до того, как потерять сознание, Сургин успел увидеть черную тень, метнувшуюся к нему, и подумать: «Все!» После чего внешний мир перестал существовать для него. А тень, подскочив к майору, схватила того под мышки и лабиринтами потащила к обрыву.

Андрей не чувствовал, как на него надели акваланг, как сбросили в воду и, прицепив к «Дельфину», доставили на подводную лодку. Ничего этого он не чувствовал. Его сознание осталось на суше, в казематах древних оборонительных сооружений берберов. А подводная лодка, тем временем приняв на борт боевую группу спецназа, быстро отошла в нейтральные воды, оставив за чертой горизонта берег арабского государства Кунир. Спецназ свою задачу выполнил.

Пришел в себя Сургин ночью, когда за окном хлестал летний ливень. И сразу увидел спящую в кресле жену. На ней был накинут белый халат. Андрей обвел взглядом помещение, в котором находился, и понял, что лежит в больничной палате. Пошевелил руками, ногами, все на месте, только болит голова, но это уже ерунда. Попытался вспомнить, каким образом оказался здесь. И не смог. Только бой в укрепрайоне на берегу моря, вертолет, по которому он стрелял из автомата и который взорвался в воздухе, упав на землю несущим винтом вниз. И ярчайшая вспышка перед глазами, удар по всему телу, падение в пустоту… метнувшуюся к нему тень. И все! Повернув голову, увидел на тумбочке графин с водой и стакан. Сургин почувствовал, что нестерпимо хочет пить. Потянулся рукой к посуде и опрокинул стакан. Проснулась Рита.

— Андрюша, очнулся?

— Очнулся, Ритуль!

— Слава богу! Я так боялась, что ты впадешь в кому.

— Где мы, Рита?

— В госпитале, недалеко от Москвы, а где конкретно, сама не знаю! Вечером Потапов сообщил, что тебя, раненного, доставили в Москву, и прислал машину. Генерал говорил – ничего страшного, но так всегда говорят, когда хотят успокоить! Приехала, а ты тут один в палате, без сознания. Врач объяснил – тяжелая контузия. Я к Потапову – что произошло? Он в ответ – такова наша работа, но ты, мол, скоро будешь в порядке. Я осталась. Да никто и не гнал меня.

— А какое сегодня число?

— 29 июня. Утро 29 июня.

— А как дочь?

— Ирина здесь. В соседней комнате спит. Я кормлю ее. Хорошо, молоко не пропало! Так перенервничала.

Сургин попытался улыбнуться:

— Теперь можешь успокоиться. Все будет в порядке, Потапов никогда не обманывает! Ритуль, налей воды, пить хочется.

— Да-да, конечно. Может, минералки? Есть бутылка «Нарзана».

— Все равно.

Кое-как, проливая минералку, Сургин утолил жажду. После чего жена покинула палату, чтобы почти сразу вернуться с начальником отделения госпиталя Службы полковником Ивашиным и молодой медсестрой, державшей в руках шприц с какой-то светлой жидкостью.

Ивашин нагнулся к Андрею, внимательно посмотрел в глаза майору, присел в кресло:

— Оклемался, гвардеец?

— Похоже на то, Валерий Георгиевич?

— Знаешь меня? Уже лечился в отделении?

— Нет, но вас знаю.

— Что в принципе неважно. Голова, говоришь, болит? Немудрено. Контузия тяжелая, но сейчас боль снимем! – Он повернулся к медсестре: – Наташа! Сделай укол!