– Обижаешь, патрон! Это же моя специальность. Точнее, одна из…

– Тогда в путь.

Без осложнений они выбрались на поверхность и отправились на поиски Анатолия.

Он сидел довольно далеко от того места, где они расстались, привалившись спиной к небольшому валуну в человеческий рост. С другой стороны валуна лежал труп мужчины в маскировочной одежде. Зоркая Гюльчатай заметила метрах в 20 еще один труп.

– А третий вон там, в ложбинке. Снайпер. Пока я с ним разбирался, тот гад сзади за камень подкрался. Я поздно заметил, и вот…

Толя наклонился вперед, и журналист увидел входное отверстие от пули в области правой лопатки.

– Целился в голову, а я обернулся в последний момент.

Теперь Гера заметил и пузырящуюся кровь на губах товарища, и мертвенную бледность щек.

– Галина! Быстро неси аптечку из машины. Надо остановить кровь, он ее много потерял. Задето легкое, и не видно выходного отверстия. Вколи ему двойную дозу обезболивающего.

– Командир! – Толя говорил уже с трудом. – Эти были не с наблюдательного поста. Ту троицу я ликвидировал сразу. А эти позднее появились с северо-запада. И одеты по-другому. Я их сюда специально отвлек, подальше от видеокамер… Может…

– Помолчи, Толик, тебе лучше не разговаривать. Я понял, что ты не успел рассмотреть их лиц, но вдруг среди них Азер?

Раненый согласно прикрыл веки. Гера оставил его на попечение подошедшей с медикаментами Гюльчатай, а сам последовательно обошел всех трех убитых, внимательно вглядываясь в их лица. Азера среди них не было.

Когда он вернулся, девушка озабоченно произнесла:

– Толя отключился. Его состояние очень плохое. Надо срочно в больницу – вытаскивать пулю и останавливать внутреннее кровотечение. Этого я не могу здесь сделать. Если зальет легкие…

– Ясно. Заряды подрываем немедленно. Я добегу до решетки и замурованного входа на случай, если кто-то уцелевший попытается вырваться.

Сам взрыв не уловили ни журналист, ни девушка. Зато через несколько томительных минут ожидания земля под их ногами вздрогнула, послышался низкий глухой шум, где-то на противоположной стороне каменистого холма с громким свистом вырвалась к небу струя застоявшегося воздуха. По склону зашуршали катящиеся вниз к фьорду камни…

С меньшей силой земля дрогнула еще дважды, и все стихло.

Талеев подождал у решетки еще чуть-чуть, нетерпеливо плюнул и бегом устремился к оставленным неподалеку друзьям.

Эпилог

Москва, Кремль

«Сегодня в Георгиевском зале Кремля состоялось вручение правительственных наград…»

Владимир Викторович Алексахин встал из-за письменного стола, сделал четыре шага по своему небольшому кабинету и рукой выключил укрепленный на стенном кронштейне плоский телевизор.

– Опять куда-то пульт задевался, – пробормотал он, возвращаясь на место.

Его гость, устроившийся в единственном кресле, промолчал, сосредоточенно наблюдая за кольцами сизого дыма от тонкой кубинской сигары, которую небрежно удерживал пальцами правой руки. К телевизору он сидел спиной. На лацкане его «официального» темно-серого пиджака поблескивал крест ордена Мужества.

– Молчишь? Укоряешь, что одного тебя наградили? Так ты же у нас на всю Команду единственное представительское лицо! И не наградить не могли: норвежцы, англичане, ирландцы, даже японцы – все тебе свои награды присвоили, а Родина-мать?

– Да не переживайте вы, Владимир Викторович! Ребята понимают.

– А! – Куратор огорченно махнул рукой. – Мне Алексеевой хотелось приятное сделать.

– Уже сделали. Она давно мечтала на юге отдохнуть. Теперь вот с Лифановым в Таджикистане. Отдыхает…

– А ты откуда знаешь?! При нашей совершенной секретности?

Теперь махнул рукой гость.

– Да знал бы ты, Гера, как она выпрашивала это задание у Лифанова! А ты в Гааге был, ну и…

Хозяин кабинета щедро наполнил большие рюмки коньяком, подождал, пока Талеев приподнимет свою, и произнес:

– За всех вас, ребята!

Они выпили до дна, и Алексахин тут же спросил:

– На твоей даче сейчас все трое собрались или Редин еще не подъехал?

– Вы откуда знаете?! При нашей-то совершенной секретности?

– Один-один. Как они себя чувствуют?

– В бой рвутся. Вадим очень быстро восстановился. Он и на лечение в Израиль ехать не хотел. Если бы не ваш приказ…

– Я ничего… – Куратор осекся, взглянув на хитро улыбающегося журналиста.

– Но, когда вы подсуетились и в соседнюю лечебницу отправили его друга Анатолия…

– Талеев, ты нагло воспользовался моим официальным именем!

– Но не в официальной обстановке, – быстро добавил Гера. – Так, для своих близких. Ребята мне верят. Вот Сергей Редин еще на реабилитации в нашем подмосковном санатории. Ах да, вы же в курсе! Ему опять приходится с тростью ходить, как пару лет назад, после истории с урановыми стержнями. Сейчас, – он взглянул на часы, – действительно уже все трое на моей даче. И шашлычки…

– Не соблазняй, змей! Не стану я тебя задерживать. Поезжай. Прости, что из-за меня компания ваша сегодня чисто холостая. Или нет?

Герман Талеев ничего не ответил, поднялся из кресла и не спеша направился к двери. Уже взявшись за ручку, он полуобернулся и спросил:

– Господин помощник президента, а вы по своим каналам не выясняли, нашлась ли на борту лайнера часть выкупа за заложников, которую туда террористы доставили?

– Ну, выяснял. Не нашлась. – Он пристально посмотрел на журналиста и взял в руки тяжелый бюст Петра I со своего стола.

А дверь за Талеевым уже захлопнулась.