Дверь в казематы отворилась и в помещение вошёл Давыд Некипелов, бывший рыцарь-лейтенант.

Нет, забавно они придумали — передрать ментовскую систему званий и просто добавить к каждому наименованию приставку «рыцарь». Рыцарь-то, рыцарь-сё…

Был у меня небольшой соблазн втихаря прикончить этого инвалида и поднять немёртвым служителем, но я не стал. Живым он намного полезнее — приволок восемьсот шестнадцать новобранцев в живую ауксилию. Опыт вербовки масс солдат — вот чем он ценен!

Вместо вероломного убийства и последующего поднятия я отдал его на «поругание» медицинскому блоку Захара, чтобы функционал моей инвестиции был в полной мере восстановлен.

Обе ноги пришлось удалить по самый таз, вместо них приделав высокотехнологичные протезы, правую руку тоже удалили, с заменой на протез, вместо левого глаза у него теперь мощный оптический модуль, а ещё Захар расщедрился на усиление черепа и костей металлокерамическими пластинами.

Протезирование живых у Захара поставлено на высочайшем уровне, поэтому Некипелов просто уснул инвалидом, а проснулся киборгом-убийцей.

— Во-во-вот кто это, блядь? Киборг, блядь! — воскликнул я, всплеснув руками. — Помноженный на вечность, нахуй! Терминатор, выбежавший из джунглей!

Пришлось подержать его пару недель в медблоке, чтобы он освоил протезы и привык, что теперь его черепушка весит на триста грамм тяжелее, а сам он потяжелел на тридцать семь кило. Вот этот весовой дисбаланс и вынудил Захара ампутировать ему сразу обе ноги — мясная ножка будет привыкать к новому весу, а железяка не нуждается ни в каком привыкании. Железяка легко выдерживает постоянную нагрузку в девятьсот семьдесят килограмм.

— Здравствуйте, — приветствовал Давыд своих бывших коллег.

— Выглядишь… — заговорила Машко. — … свежим.

— Отлежался в госпитале, — улыбнулся Давыд.

Из-под средней длины шорт видны металлические ноги, правая кисть тоже бросается в глаза, как и… кхм-кхм, левый глаз. Объектив сужается и расширяется, фокусируясь то на Валентине, то на Елизавете.

Захар не парился об эстетике, а преследовал целью максимальный функционал. Вот и получились не очень красивые, но очень функциональные протезы предельных характеристик.

— Итак, — заговорил я. — Ваш коллега по опасному бизнесу выполнил свою задачу, не полностью, и вернулся, правда, тоже не полностью. Я хотел получить остатки сил Ордена, но оказалось, что кто-то уже присвоил их себе, поставил на снабжение и делает с их помощью какие-то свои дела.

— Давыд, что случилось? — спросила Елизавета.

— Напоролся на Дево, — ответил Некипелов.

— Он же всегда был ебанутым, — произнесла Валентина. — Как тебя угораздило?

— Встретились в Лионе, — пожал плечами Давыд. — У него в подчинении был батальон крестоносцев, я предупреждал куратора…

— Знаю, — перебил я его. — Адам уже получил своё наказание.

Отряд «Близзард» уже провёл боевые действия против двоих роботов-командиров одновременно — так я наказал командира разведки за беспечность. Мелочей нет, всё должно находиться под пристальным контролем.

Из-за оплошности Адама мы потеряли двести семьдесят живых ауксилариев, взамен получив четыреста девяносто три тела. Сейчас каждый ауксиларий важен, ведь мы ещё не видели даже кончика хуя боевой мощи Протектората. Нужны миллионы солдат, но где их взять?

Может, вводить в захватываемых поселениях рекрутскую повинность? Не вариант. Нужна какая-то лояльность. Регулярно выплачиваемое жалование с перспективой карьерного роста — это моё основное средство обеспечения лояльности солдат. Бабло парит всех, всем оно важно, особенно молодым — это один из самых мощных мотиваторов, но не самый мощный.

Самый мощный мотиватор, из известных мне, это, конечно же, идеология. Только вот базис моего общества не позволяет строить нормальную идеологию. В фашизм скатываться я не хочу, в фундаментализм идти слишком долго…

Бля, меня сейчас озарило! Наёмники!

— Дамы и господа, я отойду ненадолго, а вы пообщайтесь, Давыду есть что вам рассказать, — произнёс я и пошёл на выход, на ходу доставая телефон.

Поднимаюсь в казармы, киваю солдатам отряда «Активижн», повскакивавшим со своих мест, после чего выхожу во дворик.

— Аллё, — набрал я Леви. — Говорить можешь?

— Так точно, повелитель, — ответил тот.

— У меня есть идея, как набрать сразу дохрена новобранцев в живую ауксилию, — сказал я ему. — Короче, связывайся со всеми герцогами, стратигами и сатрапами. Говори, что платишь оружием за каждого новобранца. Обсуждаются только партии от тысячи человек, за каждого новобранца выплачивается по три капсюльных ружья или по одному латному доспеху.

— Король франков? — уточнил Леви.

— С ним — особенно! — ответил я. — Скажи ему, что предложение ограничено, латные доспехи конечны, как и ружья, поэтому надо торопиться.

Королевство Дагомея — вот образец, к которому они должны будут стремиться. Негры, обитавшие в Дагомее, отлавливали своих собратьев среди кустарников саванны и по оптовым ценам продавали их несущим тяжкое бремя белого человека торговцам чёрным золотом. Деньги дагомейцы тратили на закупку огнестрельного оружия, которое помогало ещё эффективнее хуярить и порабощать соседей.

На самом деле, крупнейшим бизнесменом в Африке было королевство Ойо, семь раз вторгавшееся в Дагомею и по-взрослому занимавшееся торговлей рабами, но Дагомея была удобнее для белых людей, потому продержалась дольше.

Мне нужна Дагомея, а не Ойо.

— Главное — чтобы это обязательно были добровольцы, — продолжил я. — Де-факто они ими не будут, но де-юре это должно быть наше основное требование — имидж требует. Каждый новобранец должен подписать контракт, чтобы всё было по-честному.

— Я всё сделаю, повелитель, — ответил Леви.

— И ещё! — пришла мне в голову ещё одна идея. — Прямым текстом сообщи им, что всякую мелкую знать пусть тоже передают, если есть потребность — для знати у нас есть офицерские школы. Будем дрочить их наравне со всеми остальными курсантами. Аристократишки, как правило, лучше образованы, получают лучшее здравоохранение и с рождения учатся командовать. Это должен быть хороший материал. Но этих мы, де-факто, забираем в рабство. Они никогда не вернутся домой — это ты должен донести прямо предельно чётко.

В любом местном государстве всегда есть какой-то процент наводящих суету аристократов,