– Как я поняла, ты до сих пор не отказался от своего плана? – с сарказмом проговорила она. Лицо ее казалось усталым, черты заострились, но подбородок был гордо поднят. Не такой встречи с ней хотел Йен, но выбирать не приходилось…

– На этот раз ты ошиблась, – он усмехнулся, – мои плавны изменились, и очень сильно. Если не возражаешь, мы с моим юным помощником отведем тебя на твою квартиру.

Годфри с удивлением посмотрел на посла, затем лицо его расплылось в понимающей улыбке, словно говорившей: «Знаем мы эти квартиры…» Но когда Йен кинул на него угрожающий взгляд, улыбка Годфри тут же погасла.

– Честно говоря, – обратилась Эсме к Йену, – я спросила скорее не о том, не передумал ли ты сдавать меня в консульство, а о том, собираешься ли сообщить моему отцу, где я…

– Возможно, но позже. Обстоятельства изменились. Теперь ты не можешь оставаться ни в консульстве, ни здесь, в гостинице.

Из его слов Эсме поняла лишь, что произошло нечто меняющее не только ее место жительства, но и статус.

– И в чем же, собственно, дело? – поинтересовалась она.

– Я все тебе объясню, когда мы прибудем на твою квартиру. – «Нашу квартиру», – добавил он про себя.

Эсме скрестила руки на груди:

– А я не сдвинусь ни на шаг, пока не узнаю правду!

– Что ж, в таком случае, – осклабился посол, – мне придется тащить тебя на веревке…

– Ты не посмеешь!

– Еще как посмею. И учти – никто меня не остановит, поскольку все будут думать, что ты парень-сиамец. Я скажу, что ты мой раб, и после этого никто не задаст мне ни одного вопроса.

Эсме ничего не оставалось, как признать свое поражение. Она знала, что хотя рабство в Сиаме официально запрещено, на деле оно встречается сплошь и рядом, особенно за пределами столицы. Плечи ее поникли…

– Возьми вещи, – приказал Йен Прасерту, указывая на лежащую на полу сумку.

Подросток даже не пошевелился. Йен повернулся к нему, чтобы повторить приказ, и увидел, что сиамец с изумлением смотрит на Эсме.

– Это и есть та девушка? – неловко спросил он.

– Да, а что?

– Она выглядит очень… очень…

– По-сиамски? – усмехнулся Йен.

– Нет. Я знаю, что она не сиамка.

Уже в следующее мгновение, осознав, что Йен дал ему приказ, Прасерт потянулся за сумкой, но Эсме опередила его. Вскинув сумку на плечо, она что-то произнесла по-сиамски.

– В чем дело? – подозрительно спросил Йен.

– Она сказала, что понесет сумку и будет похожа на слугу-сиамца, – перевел Прасерт, хотя знал, что Эсме и сама способна ответить. Видимо, он был удивлен логичностью слов девушки, по еще больше тем, что она так бойко говорит по-сиамски.

– Пусть делает что хочет. – Посол пожал плечами. – Так мы идем? – спросил он, обращаясь к сиамцу.

– Как прикажете, сэр.

Йен попытался взять Эсме за руку, но девушка отстранилась.

– Не бойся, – ядовито усмехнулась она, – я от тебя не сбегу!

Наконец они тронулись. Возглавлял процессию Прасерт – ведь именно он был проводником. За ним шла Эсме, гордо распрямив спину, словно ей было все равно, за кого ее примут – за парня-сиамца или за кого-нибудь еще. Йен шел позади, не в силах оторвать взгляд от ее бедер, подрагивающих при каждом шаге, и чертыхался про себя. Бог свидетель, ему не хотелось возвращать Эсме отцу и еще меньше хотелось, чтобы она вышла замуж за этого мерзкого Майклза. Но даже если отец Эсме все-таки решит расторгнуть ее помолвку – что тогда? Сможет ли Йен спокойно отпустить ее домой, понимая, что ему никогда больше не придется увидеть ее? Он знал, что не простит себе этого в течение всей оставшейся жизни. Однако на то, чтобы убедить Эсме ответить ему взаимностью, у него в запасе всего несколько дней…

Эсме не раз уже заявляла ему, что никогда не станет его любовницей. Но может быть, мелькнуло вдруг в его голове, она согласится стать его женой? Йен был готов и на это. Он осознавал, что его страсть к Эсме не сводится к одному лишь сексуальному влечению. Он хотел ее всю – не только ее тело, но и ее душу, ее любовь… И он уже успел понять, что Эсме вовсе не так доступна, как ему представлялось вначале. Вот если бы она испытывала к нему хотя бы половину той страсти, которую, вероятно, испытывает к Раштону…

Руки Йена машинально сжались в кулаки. Раштон! Эсме сделала ложный выбор – француз явно не заслуживает ее. Что еще можно сказать об этом человеке после того, как он решил помочь отцу своей любовницы выдать ее замуж за человека, которого она презирает? На такое способен лишь тот, кто напрочь лишен чести и совести. Впрочем, как знать, может быть, вся эта история с Раштоном не более чем чей-то гнусный вымысел и девушка на самом деле чиста, как первый снег…

Но возможно ли, чтобы Эсме действительно была невинна? С одной стороны, ухаживания Йена вроде бы шокируют ее, с другой – порою она на них отвечает совершенно откровенно… Может ли быть такая чувственность у девственницы, которой ни разу ни касался мужчина?

Он вспомнил их первый поцелуй и то, как она пыталась вырваться из его объятий. Тогда Эсме действительно произвела на него впечатление невинного, неискушенного создания. Впрочем, теперь он знал, что эта актриса умеет, если надо, разыграть какой угодно спектакль…

Эсме вдруг обернулась, и это прибавило Йену решимости. Черт побери, он овладеет ею во что бы то ни стало! Какой смысл ему отказываться от такого блаженства? Если она и не любит его сейчас, то полюбит со временем… Но конечно, слишком увлекаться этой красоткой не стоит – кому, как не ему, знать, насколько опасна бывает порой безоглядная страсть… Не успеешь опомниться, как окажешься в силках женщины, которая превратит твою жизнь в ад!

Злость Эсме нарастала с каждой минутой, и к тому времени, когда они, достигнув пункта назначения, остановились перед каким-то высоким забором, она была уже не в силах сдерживать себя. Причиной столь непомерной злости была клятва посла, из которой следовало, что он не уедет из Сиама, пока она не станет его женщиной. Если бы не эта фраза… Она уже начала привязываться к Йену и даже простила ему то, что он упорно продолжает считать ее любовницей Раштона. Но теперь же его слова живо напомнили ей о том, что в отношении к ней посла, по сути дела, ничего не изменилось – он по-прежнему считал, что имеет право на нее и без вступления в законный брак.

Когда посол упомянул некое новое обстоятельство, Эсме подумала, что он собирается оставить ее в Чингмэе; но даже это ее не слишком обрадовало: как она успела узнать от гостиничного клерка, спрос на учителей английского в Чингмэе катастрофически падал – антифранцузские настроения среди сиамцев стали настолько сильны, что они в результате стали смотреть с подозрением на любого иностранца.

Тем не менее, Эсме не отчаивалась: она могла, к примеру, попытаться устроиться к кому-нибудь гувернанткой… И если и это не получится, то, в конце концов, она ведь умеет стирать и готовить…