открыл конкурирующий банк, но продолжал поддерживать связи China Light с этим банком, утверждая, что если он перейдет в другой банк, это причинит неудобства миллионам клиентов, которые не были вовлечены в спор.

Теперь, когда открылся Китай, он увидел возможность доказать свою значимость, расширить свою власть и восстановить Кадори как мост между Китаем и Западом.

В возрасте около восьмидесяти лет старый лев готовился к последнему акту.

 

26 мая 1978 года, всего за пять дней до того, как ему исполнилось семьдесят девять лет, Лоуренс сидел в своем номере в Пекине в отеле "Пекин" - лучшем отеле для иностранных гостей - и писал плавным почерком письмо британскому премьер-министру Джеймсу Каллагану на канцелярском бланке отеля "Пекин". Он вернулся в Китай после более чем тридцати лет.

"За то короткое время, что мы здесь находимся, меня, как старого китайца, поразило повышение уровня жизни", - написал он. "Чувствуется, что у людей есть цель и задачи. Конечно, учитывая огромную численность населения Китая, нельзя ожидать слишком быстрого перехода от велосипедной экономики к экономике реактивного века". Тем не менее, Лоуренс предсказал, что есть "хорошие шансы" на то, что китайцы действительно достигнут своих целей к 2000 году и окажутся на пороге превращения в крупнейшую мировую экономику.

Затем Лоуренс отправился в Шанхай. Он был нехарактерно нервным. Он продолжал посылать деньги нескольким слугам из Кадори даже после падения Шанхая, хотя было неясно, получили ли они деньги во время Культурной революции. Он слышал, что с некоторыми из них плохо обращались, потому что они работали на "иностранных колонизаторов". Лоуренс попросил о встрече с Линг Йингом, слугой, с которым он был ближе всего в молодости и который служил китайским смотрителем в Мраморном зале после отъезда Горация. Китаец привел Линг Йинга, теперь уже пожилого человека, на встречу с Лоуренсом, и они заключили друг друга в объятия. Линг Инг был осторожен. Они могли встретиться наедине, но все предполагали, что встреча будет тайно записана. "Все поют из одного гимна", - сказал позже Лоуренс своему сыну Майклу. Линг Йинг была слишком напугана, чтобы говорить открыто.

Затем Лоуренса отвезли на могилы его родителей, Элли и Лаура. Он знал, что старого шанхайского еврейского кладбища, на котором он похоронил Элли в 1944 году, больше не существует. Красная гвардия разграбила и уничтожила его во время Культурной революции. Вместо этого Лоуренса отвезли на новое "кладбище иностранцев". Там стояло надгробие, которое Гораций спроектировал, когда Шанхай был окружен коммунистами, - или, возможно, это была копия. Ни Хорас, ни Лоуренс никогда не видел ее, потому что Гораций покинул Шанхай еще до того, как она была возведена. Подлинное оно или нет, но надгробие свидетельствует о том, что кто-то в китайском правительстве, даже во время Культурной революции и, конечно, сейчас, при Дэн Сяопине, заботился о сохранении могилы Кадури, считая, что связь с Кадури тоже стоит сохранить. Подобно приказу Лоуренса о продолжении строительства здания Святого Георгия в 1967 году, от которого по всему Гонконгу разлетелись искры, надгробие послужило сигналом.

 

Он вернулся в Гонконг, полный планов и идей. Он написал Каллагэну письмо, в котором повторил свою просьбу о реализации амбициозного плана по продаже электроэнергии в провинцию Гуандун, китайскую территорию, прилегающую к Гонконгу, и получении британскими фирмами контрактов на строительство линий электропередач. Личный секретарь Каллагана был осторожен и написал своему боссу, что Лоуренс «оказался бесценным другом. Однако мы также не должны давать ему карт-бланш».

Другой чиновник согласился с этим, нацарапав на письме, что "все, что связано с Китаем, кажется, приобретает непреодолимый импульс". Но Китай быстро восстанавливал свои связи с Западом. Он восстановил сквозное железнодорожное сообщение между Кантоном и Гонконгом и начал прямое авиасообщение между двумя городами на подводных крыльях. Дэн пригласил Маклехоуза, губернатора Гонконга, в Пекин. Он заверил его, что Китай привержен реформам и открывает экономику для иностранных инвестиций, и что гонконгские инвесторы должны "успокоиться". Фондовый рынок взлетел. Британские чиновники могли быть настроены скептически, но Лоуренс, "старая рука Китая", был убежден. "Если господин Дэн сможет удержать страну на нынешнем курсе в течение следующих пяти лет, я уверен, что созданный импульс будет таков, что позволит программе модернизации Китая продолжить под собственным напором", - заявил Лоуренс.

Но назревала и более серьезная проблема. С открытием Китая для Запада и стремясь влиться в мировую экономику, истечение срока аренды Новых территорий в 1997 году вдруг показалось очень близким. Гонконг мог стать не столько чужеродной угрозой - "капиталистическим прыщом на заднице Китая", как называли его коммунисты, - сколько выгодным дополнением к экономической сверхдержаве. Китай мог захватить Гонконг мирно и без лишнего шума, просто дождавшись 1997 года, когда закончился срок аренды и Британия должна была законно вернуть Новые территории Китаю. Невозможно было представить себе передачу Китаю 4 миллионов человек, живущих там, земли, составлявшей 80 процентов территории Гонконга, и всей инфраструктуры, которую построили Кадори и другие, и ожидать, что остальная часть уменьшившегося Гонконга выживет. Время для Гонконга, как когда-то для Шанхая, шло.

 

В то время как ЛАВРЕНС ПЛОТИЛСЯ В БЕЙДЖИНГЕ И ГОНКОНГЕ, в Лондоне Маргарет Тэтчер привела своих консерваторов к победе и была избрана премьер-министром.

Для Лоуренса это был удачный поворот событий. Он был бизнесменом в духе Тэтчер - непосредственным, приземленным, аутсайдером, который любил мыслить масштабно. После встречи с президентом Советского Союза Михаилом Горбачевым Тэтчер знаменито заявила, что Горбачев был тем, с кем она могла "вести дела". Лоуренс тоже был тем, с кем она могла вести дела. Тэтчер восхищалась экономической политикой свободного рынка, которой руководствовался Гонконг. Она впервые посетила его двумя годами ранее; он был образцом того, какой она хотела видеть Британию - с низким уровнем регулирования, низкими налогами, верховенством закона и под управлением честных и эффективных британских администраторов. Лоуренс написал Тэтчер поздравительное письмо вскоре после ее избрания, и они запланировали встретиться через три месяца в ее офисе на Даунинг-стрит, 10. Ее помощники готовили ее к встрече, описывая Лоуренса как "замечательного восьмидесятилетнего человека, который считается одним из самых богатых людей в мире... Англофила и великого наблюдателя за Китаем.      Он – великий стратег Он считает, что Китай становится одним из главных мировых политических и экономических сил". План Лоуренса действительно был грандиозной стратегией. Он хотел, чтобы Великобритания субсидировала строительство атомной электростанции, которая обеспечит энергией Гонконг и южный Китай. До передачи власти оставалось еще восемнадцать лет, но этот план должен был соединить эти две страны и показать Китаю ценность Гонконга. Предложенный контракт будет