перед Новым годом, и в аэропорту Схипхола было довольно оживленно: улетали те, кто успел встретить и отпраздновать католическое Рождество, прилетали те, для кого привычнее было отме-

чать салютом и бокалом шампанского первые минуты

первого января. Поймав шаттл до отеля, Ваня вручил багаж водителю и помог жене устроиться в салоне.

К 31 декабря центр Амстердама был прочесан ими вдоль и поперек: супруга успела сделать набег на цветочный рынок, потом настала очередь музеев. Чуть позже они с Ваней успели прогуляться в «квартал красных фонарей» – жена, окинув придирчивым взглядом экземпляры за стеклами, согласилась, что смотреть особо не на что, и тут же вспомнила, что хотела заглянуть в отдел нижнего белья, спасибо, девочки, что напомнили…

Оставался последний пункт программы: супруга, расхрабрившись после очередного бокала вина, затребовала сводить ее в кофешоп. А то, мол, несправедливо получается: кое-кто уже получил свой отвал башки с личным Армагеддоном, а ей, понимаешь, и подругам-то не о чем будет рассказать! Ваня попытался мягко увести разговор в менее психоделическое русло, но жена стукнула кулачком по столу – ты мужик? Вот и обеспечь! Только чтобы это был лучший кофешоп в городе!

Официант, у которого Ваня, добавив щедрых чаевых, спросил совета, помялся и поведал, что да, есть очень, очень хороший кофешоп. Но только для местных. И то не для всяких.

– Очень нетолерантное место, сэр, – вздохнул он. – Арабы, и те обходят его стороной. А уж вам, как туристу, там и вовсе делать нечего: набьют лицо.

– О, вот это как раз то, что нужно! – кровожадно обрадовалась Ванина жена. – Так как он, говорите, называется?

Отыскать нетолерантный кофешоп оказалось тем еще квестом: несколько выловленных на улице аборигенов наотрез отказались показывать нужное направление: сэр, мэм, вы с ума сошли, вам не стоит туда ходить! И не упрашивайте, я не возьму такой грех на душу! В кон

це концов, интересно стало даже Ване, который поначалу не особо одобрил нездоровый оптимизм супруги, но теперь, раззадорившись, решил найти этот чертов кофешоп во что бы то ни стало. Верное направление подсказал, как ни странно, один… хм… афроголландец. Смерив Ваню взглядом, он сказал – мол, на твой страх и риск, парень. На твой страх и риск. Если справишься – врежь им хорошенько от моего имени.

Отыскав злачное место со зловещей репутацией, Ваня глубоко вздохнул, велел жене держаться рядом и решительно прошагал к стойке. Почувствовав, как на плечо опустилась чья-то тяжелая рука, он сжал кулаки и обернулся.

– Ну что, мать вашу, биться будем? – угрюмо спросил он, забыв английский, детину примерно той же комплекции, что и он сам. – Или посидим как культурные люди?

– Едрить мой лысый череп! – просиял детина. – Земляк! Да еще и вменяемый! Давайте присаживайтесь! Кофе или чего-нибудь покрепче?

Присели, разговорились. Оказалось, что этот кофешоп уже много лет держат русские. И старательно отваживают от своей лавочки всяких мутных личностей – чтобы своим было тут комфортно. Ну, и коренным голландцам тоже.

– Чуть что не так – сразу в репу, – усмехнулся детина, подавая супругам свежесваренный кофе. – Ну, рассказывайте, как там сейчас в России. А то сами знаете: телевизор смотреть – последнее дело.

Посидели, поболтали, отвели душу за бутылкой хорошего рома. Ваня уже и забыл, зачем они, собственно, приходили, но супруга напомнила – мол, нам бы чего-нибудь этакого…

– Ганджубас предлагать не буду, – сказал детина. – Это банально. Грибочки… ну не знаю, тоже очень на любителя.

– Нет-нет, – замотал головой Ваня. – Не надо грибочков.

– Ты им лучше брауни выдай, – посоветовал кто-то из завсегдатаев.

– Точно! – просиял детина. – Вот, держите. Нет-нет, не надо денег, за счет заведения. Придете в отель – тогда и попробуете.

– А не многовато получится? – спросил все тот же советчик. – Все-таки по целому на человека…

– Да ладно, – отмахнулся детина. – Мне двух-то маловато бывает.

Вернувшись в отель и переодевшись к торжественному новогоднему ужину, жена затребовала свою порцию.

– Ммм, какая прелесть! – воскликнула она, откусив кусочек. – Попробуй! Как же они его называли? Из головы вылетело…

Брауни действительно был шикарен. Нежнейший. Тающий во рту, с изумительным шоколадным вкусом. Ваня опомнился, успев съесть половину куска: он же себе зарок дал – больше никаких крышесносных штучек!

– Если не будешь доедать, отдай мне, – затребовала жена.

Закончив сборы, супруги отправились в ресторан отеля. В коридоре Ваня поймал себя на мысли о том, что походка у супруги какая-то странная: высоко задрав подол длинного вечернего платья, она осторожной цаплей вышагивала по ковру, поднимая колени чуть ли не до уровня груди.

– Слушай, – сказала она, обернувшись, – я в этом долбаном ковре тону аж по колено!

Вздохнув, Ваня взял ее под руку и подбодрил – мол, и не такие болота вброд переходили, справимся.

С ужина пришлось ретироваться через час: жена подозрительно косилась на всех присутствующих и в конце концов заявила Ване, что не собирается оставаться здесь, поскольку ее высокие моральные принципы не позволят ей участвовать в той оргии, о которой вся эта компания уже час как договаривается. Ваня еще раз вздохнул, взял жену под руку, поднялся с ней в номер – и отключился.

Очнулись они от громкого хлопка за окном: часы показывали ровно полночь, и за окном, расцветая огненными бутонами, рвались фейерверки. Амстердам встречал Новый год. Куда выпали три часа до этого момента – было загадкой. Откупорив припасенную для этого случая бутылку шампанского, Ваня протянул фужер жене.

– Я вспомнила, как называется этот брауни, – сказала жена, хлопнув себя по лбу. – «Амнезия», вот как!

Дядя Вова и конфликт культур

Выяснив у дяди Вовы, что Новый год он твердо намерен встретить в деревне, в своем доме, сын особо спорить не стал. Во-первых, видел, как прикипел отец душой к тем местам, а во-вторых, оставь его одного в городе – и что он будет делать в четырех стенах? Ехать с семьей сына на море тот отказался: мол, не привык он, чтобы Новый год без снега проходил, а Деда Мороза в плавках он и так уже видел однажды. Утром первого января, у дверей какого-то ночного клуба.

Но просто так отпускать отца тоже не хотелось, и в итоге во двор своего деревенского дома дядя Вова въехал на груженой под самый верх машине. Правда, распаковывать коробки не спешил, чтобы дать возможность Кузьмичу на правах любимого соседа испытать радость первооткрывателя.

Кузьмич, дипломатически выждав аж минут пять, появился у калитки и, важно поздоровавшись, засеменил за дядей Вовой в гараж.

– Ты как, –