— Я слишком далек от ваших войн…

— Если бы все были так далеки! — Она засмеялась. — Мы еще не можем до конца оценить, какую гору вам удалось сдвинуть прошлой ночью. Никто не ожидал!.. Утром премьер смотрел видеозапись и хватался за голову. Только не поняла, от ужаса или от восторга, — старый дипломат… И хорошо, что вас не было в кадре.

— Вы еще не изжили романтизм. У Василия Васильевича другое мнение…

— Сказать откровенно, сейчас все зависит от премьера, — почему-то шепотом произнесла Светлана Алексеевна. — Мне кажется, он человек самостоятельный и решительный… Не знаю, что будет дальше, но сегодня дал добро. Под впечатлением увиденного. Мы начинаем реализацию программы, в связи с которой нам и пришлось обратиться к вам, Юрий Николаевич. Скажу сразу: вы и тут сыграли ведущую роль. Первым толчком послужила ваша диссертация, неожиданная, новая и убедительная концепция. Смена элиты! Да! Да, только это могло разодрать Россию. Церковная реформа лишь партитура для одного инструмента… Мы даже нашли некоторые подтверждения ваших выводов… Вам интересно узнать, какие?

— Я это давно пережил, — отозвался Космач.

— С вами трудно разговаривать, — вдруг искренне призналась она. — Все время боюсь выглядеть смешной!.. Но позвольте изложить суть дела, а если появятся вопросы, сомнения, мы все обсудим.

— Ради бога…

— Работать в этом направлении мы начали пять лет назад, — неожиданно жестко начала она, может, для того, чтобы не показаться смешной. — По известным обстоятельствам, в закрытом режиме. Нас интересовали документальные свидетельства о процессе накопления и передвижения ценностей, сосредоточившихся к концу шестнадцатого века в Александровской слободе. Подобных исследований никто никогда не проводил. Мы проанализировали около семидесяти тысяч всевозможных источников, прямых и косвенных. Проследили судьбу многих более или менее известных изделий из драгоценных металлов и камней. Что, кому и когда было подарено, что принято в качестве даров, подношений, приданого. Где и что добыто в качестве трофеев в войнах, карательных походах опричнины и так далее. И сопоставили с тем, что известно на настоящий момент, что когда-то появлялось на рынках, аукционах либо находится в частных коллекциях. Скажу вам, результат был получен потрясающий…

Узнать, что это за результат, Космачу так и не удалось, потому что в кабинет вошел секретарь с телефонной трубкой в руках. Светлана Алексеевна медленно встала, взяла трубку и тут же скрылась в боковой комнате, а секретарь как ни в чем не бывало составил на поднос чашки, сахарницу, вазу и стал ждать.

Она вернулась минуты через две, уже в образе настоящего генерала.

— Объявите режим охраны и секретности по второй категории, — распорядилась жестким, отрывистым голосом. — В дополнение к этому выключить все компьютеры, отсоединить от телефонных сетей. И еще…

Светлана Алексеевна вдруг задумалась, нашла сигареты и теперь ощупью искала зажигалку.

— Что еще? — напомнил секретарь, делая пометки в блокноте.

— Пошлите Назарова в Строгино. Пусть проверит, где этот скульптор.

— Извините, какой скульптор?

— Фамилию выясните. Он снимал посмертную маску с академика Барвина.

— Сделаем.

— Да, вот что! — Она наконец-то нашла зажигалку и прикурила. — Всем сотрудникам управления я запрещаю пользоваться сотовой связью, как в служебном порядке, так и в частном. Использовать только защищенную связь. Мой приказ объявить немедленно. И вообще… Соберите все мобильники и на помойку!

Секретарь молча удалился, а Светлана Алексеевна пружинисто села в свое генеральское кресло.

— Юрий Николаевич, я вас никуда не отпущу. По крайней мере, в ближайшие два дня, пока не прояснится ситуация.

— А что стряслось? — спросил Космач.

— Я говорила вам. Вчера вечером убрали Копысова, сегодня утром — секретаршу академика…

— Хотите сказать, я буду третьим?

— Третий уже есть. Час назад на конспиративной квартире нашу сотрудницу обнаружили мертвой. Имитация самоубийства, будто бы забралась в ванну и вскрыла вены… Та самая аспирантка Лена.

— Да, больше мы с ней не встретимся, — проговорил Космач, ощущая озноб.

— Не встретимся? Вы хотели с ней встретиться?

— Она хотела… Но почему вы решили: имитация? На самом деле в квартире было очень тяжело, иногда жженой серой пахло. Она выглядела не лучшим образом, так что вполне возможно…

— Нет, невозможно! — перебила Светлана Алексеевна. — Невозможно… Вы ее плохо знаете. Человек потрясающей выдержки!.. Это убийство, я не сомневаюсь. Могли выследить только через мобильный телефон. Эта дрянь работает как подслушивающее устройство и радиомаяк… Вот что! Сейчас ступайте в свою комнату. Потом мы переправим вас в надежное место.

— А что если о своей безопасности я позабочусь сам? — предложил он.

— Да вы просто не представляете, что происходит! — вдруг визгливо прокричала она. — За вами идет настоящая охота! Вы это понимаете?

Помедлила немного и вызвала секретаря. Тот без слов взял шубу Космача и застыл у порога.

— Простите меня, — повинилась она. — Очень трудный день… Идите. И прошу вас, позаботьтесь о безопасности вашей боярышни. Только вы можете сделать это.

Секретарь отвел его в ту же комнату, где Космач был утром, но дверь не запер. В глаза сразу же бросились изменения: на столике появились телефон и толстый справочник. Конечно, было бы неплохо позвонить Коменданту и выяснить обстановку, но хоть на арамейском говори, сам факт звонка станет доказательством, что Вавила осталась в Холомницах.

Вероятно, охота действительно началась, только не за Космачом, а за ней…

Весь остаток дня и вечер он просидел один, если не считать молоденькой официантки, принесшей сначала обед, а потом ужин. Поздно вечером дверь распахнулась, и на пороге оказался Ровда, изрядно постаревший, погрузневший и будто убавивший в росте. Некогда деятельный и властный декан стал улыбчивым, немного вальяжным и демократичным, и только угольная насечка на лице выдавала прошлое.

Сергей Иванович достал из пакета водку, закуски в пластиковых тарелках, апельсины и яблоки — словно в палату к больному пришел с передачей. И, кажется, куда-то спешил.

— Ну что, выпьем за встречу по русскому обычаю?

— Я бы лучше выпил на посошок, — безрадостно сказал Космач.

— Ты особенно не торопись. — Ровда поднял рюмку. — Вернуться назад и опять сесть по горло в дерьмо всегда успеешь. Давай, я рад тебя видеть!

Космачу никогда не приходилось сидеть за одним столом с деканом, в ту пору он был очень высоко от МНСа, чуть ли не с неба взирал, и такое пошлое дело, как выпивка, даже не подразумевалось. Это можно было с Данилой на кафедре раздавить бутылочку на двоих, посидеть и поговорить за жизнь. Причем в великой тайне от того же Ровды, который был еще членом парткома и блюл на факультете пуританскую нравственность.