Старуха ничего не сказала, лишь вперила в Трикса такой недовольный взгляд, что мальчик не выдержал и отвернулся. Сопровождаемый своим эскортом, он прошел в залу, где обнаружил еще ряд совершенно непохожих друг на друга горожан:

смуглого парня с бегающими глазками, прячущего что-то за пазухой,

жмущуюся к матери молодую девицу с зареванными виноватыми глазами,

хмурого стражника, бросающего на смуглого парня подозрительные взгляды,

моложавого музыканта, довольно приятно наигрывающего на лютне и напевающего старинную балладу,

древнего старика, вокруг которого стояли три здоровых мужика, судя по поразительному общему сходству – братья-близнецы.

– Э-э… – протянул Паклус, оглядываясь. – А Радик-то наш решил поработать… на благо города Дилона…

В этот момент дверь кабинета открылась и оттуда вышел взволнованный, раскрасневшийся мужчина средних лет. Следом за ним показался Щавель со словами:

– …вы убедитесь, что эффект долгосрочный, в отличие от корня мырдовника и мускусных притираний… Следующий!

Тут он увидел Трикса – и на лице его отразилась искренняя радость.

– Ты вернулся! О! И Паклус!

Маг и рыцарь обнялись, Трикс заслужил одобрительное похлопывание по плечу, Аннет получила кивок, Иен и Халанбери удостоились беглого взгляда.

– На сегодня прием окончен! – торжественно объявил Щавель. – Вернулся мой ученик, которого я посылал… э… в Серые Горы за могучими эликсирами. Завтра, приходите завтра!

Люди безропотно потянулись к выходу, недовольно поглядывая на Трикса. Из прихожей попытался было высунуться краснодеревщик, но Щавель так на него зыркнул, что и он смолчал.

Только старик с тремя сыновьями остался сидеть.

– Дедушка! Ау, дедушка! – громко произнес Щавель. – Завтра прием, идите домой почивать, пожалуйста!

– Не глухой! – скрипуче ответил дедушка. – Нельзя мне домой, чародей. Помру ведь.

– Да ты еще крепок, ты еще покоптишь небо, – попытался успокоить его волшебник. – Завтра приходи!

– Помру ночью, коли не примешь, – упрямо ответил дед. – Эти меня и изведут. – Он сурово посмотрел на сыновей. – Они уже намаялись ждать, кого наследником назову. Сговорятся ночью, да и придавят подушкой!

– Папа, да что вы такое говорите! Вы же велели выкинуть все подушки! – возмутился один из сыновей.

– Потому и жив! Не подушкой придавят, так в вино цикуты намешают, знаю я их, неслухов!

Три сына задумчиво и как-то заинтересованно переглянулись.

– Ладно, – сдался Щавель. – Из уважения к сединам… Чего тебе надобно, старче?

Дедок откашлялся и сказал:

– Было у меня три сына. Старший – умный, средний – сильный, младший – добрый. Почуял я, что смерть моя близка, вот и решил разделить свое имущество. Старшему оставить мельницу, он с жерновами умеет обращаться. Среднему – осла, пусть грузчиком в порту работает. А младшему – любимого моего котика, он один такой слюнтяй, что не выбросит скотинку на улицу.

– Пока не вижу проблемы, – признался Щавель.

– Так я ж их различить не могу! – неожиданно громко завопил старик. – Они ж близнецы, от того и мать их померла в родах! Призвал к себе, спрашиваю, кто старший – каждый говорит, что он!

Братья потупились.

– Сговорились? – заинтересовался Щавель. – Неожиданный ход. Сильный!

– Папенька, – попросил один из братьев. – Да не делите вы добро. Позвольте все продать.

– Включая этого вонючего кота! – вставил второй.

– А деньги мы поделим поровну! – взмолился третий. – Ну чего нам, близнецам единоутробным, в раздор входить?

– Так продайте и поделите все, как отца схороните, – предложил Паклус, тоже увлекшийся ситуацией. – Делов-то!

– А вдруг старший, то есть я, после папенькиной смерти передумаю и делиться не захочу? – спросил один из братьев.

– Я, старший, умный очень, а все умные – они жадные, – сказал второй.

– Для меня, старшого сына, воля папенькина будет священна, – печально сказал третий.

Щавель захохотал:

– Молодцы, братья! Как завернули! Трикс, а ну-ка, покажи мастерство. Как можно помочь дедушке мельнику?

Трикс задумался.

– Дедушка, а нет ли у сыновей ваших какого-то отличия? Ну, родимое пятно…

– У одного с детства след от ремня на левой ягодице, это я пряжкой попал, – вспомнил дед. – У другого на мизинце ноготь слез, это он под жернов неудачно руку сунул… А у третьего – на ноге шрам, телегу разгружал и уронил бочонок… Но у какого и что именно – это я не помню!

– Недостаточно данных, – печально сказал Щавель. – Логика здесь бессильна…

– Возможно, стоит применить заклинание, улучшающее память? – предположил Трикс.

– Я бы не советовал, – сказал Щавель. – Когда человек в таком преклонном возрасте – самая невинная магия может его убить.

– Тогда заклинание правды! – сказал Трикс. – Чтобы братья признались, кто есть кто…

– Мы будем жаловаться регенту! – сказал один брат.

– Запрещено такую магию к честным людям применять! – добавил второй.

– А скрывать, кто ты есть, из благородных побуждений – не преступление! – подытожил третий.

Трикс задумался. Щавель с улыбкой смотрел на него.

– Хорошо, – сказал Трикс. – У кого на ягодице след от ремня?

Стоящий слева брат поднял руку.

– У кого ногтя нет на мизинце?

Поднял руку и продемонстрировал палец брат, стоящий в центре.

– А на ноге отметина?

Брат, стоящий справа кивнул.

– Вполне достаточно, – сказал Трикс. – Добрый брат не мог заслужить такой отцовский гнев, чтобы получить отметину от ремня на всю жизнь. Итак, слева либо сильный, либо умный. Умный брат не мог прищемить палец в жерновах. Итак, в центре либо сильный, либо добрый. Сильный брат не уронил бы тяжесть. Итак, справа либо умный, либо добрый.

– Мне кажется, это нам ничего не дает… – почесал переносицу Паклус.

– Это нам дает все! – торжественно ответил Трикс. – Допустим, что слева – сильный. Тогда в центре – добрый. А справа – умный! Так?

– А если слева умный? – спросил Паклус.

– Тогда в центре сильный, а справа – добрый!

– Ну и что? Есть два равновероятных варианта! Щавель прав, логика тут пасует!

– Зато мы точно знаем, что стоящий в центре – не умный, не старший сын! – гордо сказал Трикс. – Мельницу он точно не получает!